Он понял, что настал решающий момент сражения, тот момент, который может решить исход всей войны. Нечасто они, такие выгодные ситуации, возникают в ходе войны, и умелое использование дает решительную и быструю победу; не использовать их, значит совершить преступление перед своим войском и народом, а возможно, и проиграть всю кампанию.

И через некоторое время защитники увидели волнующую картину: на быстроногих откормленных конях выскочили из ворот княжеские дружинники, красиво развевались за плечами у них короткие разноцветные плащи, а спереди на белом скакуне скакал князь Годлав; пригнувшись к холке коня, он врезался в толпу бегущих врагов и наносил молниеносные удары направо и налево. Следом за ним рубились дружинники. Со стен раздавались радостные крики, люди махали руками, одеждой, потрясали оружием.

И вдруг из-за частокола начала вываливаться лавина вражеской конницы; масса всадников, растекаясь по полю, стала отрезать княжескую дружину от крепостных ворот. Был момент, когда бодричам можно было еще остановиться и проскользнуть обратно в крепость, но князь был слишком увлечен преследованием бегущего противника и вовремя не заметил опасности. Уже многие дружинники, увидев пагубность своего положения, заворачивали своих коней, на ходу крича князю, а он продолжал гоняться по полю за легкой добычей. Защитники молча, с замиранием сердца следили за действиями своего отчаянного князя.

Наконец он остановился. Трудно сказать, что заставило его это сделать. То ли увидел вражескую конницу, то ли сработало чутье воина, предупреждающее об опасности. Он мельком огляделся и понял все. Со своей дружиной он оказался в ловушке, из которой не было выхода. Оставалось либо сдаться, либо вступить в последнее сражение. Годлав решил биться. Он крикнул, чтобы воины примкнули к нему, ударил пятками в бока скакуна и рванулся в гущу неприятельской конницы…

С высоты крепостной стены было видно, как вокруг князя все закружилось, закрутилось, завертелось в диком хороводе, засверкали мечи, послышался звон оружия, крики… Потом вся конная и людская масса двинулась в сторону вражеского лагеря; различить в ней, кто из дружинников остался жив, цел ли князь, было невозможно. На стене среди защитников стоял Рерик. Прижав кулачки к губам, он молча, исподлобья следил за всем происходящим на поле брани, из его немигающих глаз текли медленные слезы.

Потянулись долгие минуты. Люди всматривались во вражеский лагерь, надеясь разглядеть и понять, что там происходит. Наконец, из ворот частокола выехал на черном скакуне король Дании Готфрид, вокруг – его свита; следом Ходо, кениг саксов, а далее воины на конях, знатные вельможи как саксонские, так и датские. За ними на некотором расстоянии на веревках четверо воинов вели князя Годлава; даже издали было видно, что он сильно пострадал во время схватки: одежда на нем была разодрана, по лицу струилась кровь. Несмотря на ранения, князь держался мужественно: ступал твердо, голову нес высоко.

Его подвели к частоколу, веревки перекинули через зубцы бревен, а затем подтянули к самому их верху. Защитники горестно ахнули: их князь висел на виду всех, распятый на вражеском укреплении. Готфрид поскакал на безопасное расстояние к крепостной стене города, подбоченясь, стал кричать:

– Слушайте меня, короля данов Готфрида! Мы пленили вашего государя! Вот он, перед вами! Его судьба зависит только от вас! Если вы сдадитесь на милость победителей, откроете крепостные ворота и впустите мои войска, князя я помилую и верну вам живым и здоровым, в этом мое королевское слово! А если откажетесь, он будет расстрелян на ваших глазах!