– Угу, – кивает и улыбается, щурясь.

Отправляю умываться, а сама запускаю кофеварку и варганю перекус.

После завтрака, несмотря на уговоры младшей сестры, отвожу её домой. Сегодня воскресенье, ей к школе готовиться.

Мама хлопочет и упорно расспрашивает про мои походы в больницу. В общих чертах она знает, что у меня сбой, но не знает, к чему всё пришло. Так что отнекиваюсь и рассказываю про новое лечение, которое предложила врач.

Ждут меня три месяца гормонов, потом снова куча анализов, потом ещё три месяца гормонов и очередной круг и полгода спустя, я буду знать, подействовало ли лечение. Правда, это наглая ложь, я уже знаю, что всё это поддерживающая терапия, не имеющая ничего общего с возможностью зачатия. Лишь комплекс для здоровья, и то сомнительный – море побочек и никаких гарантий…

Домой попадаю после обеда, мама накормила до состояния бочки, готовой лопнуть. Так что сразу займусь украшением торта, думаю, он готов. А на ужин родители с Ксюхой приедут ко мне, посидим и попробуем наш шедевр.

Открываю дверь и диву даюсь – в прихожей валяются башмаки Матвея. Явился. Видать, маме он надоел, и она выставила сынулю к жене.

Захожу в спальню – дрыхнет, а судя по фану – налакался знатно. Каждый справляется с горем, как может, но лучше бы нам пообщаться и обсудить варианты. А то не дело это напиваться и держать всё в себе.

– Здравствуй, – опираюсь на дверной проём и руки на груди скрещиваю.

– Угу, – бросает недовольный взгляд.

– Ты насовсем или проездом?

– А тебе есть дело?

– Ну, это ты радиомолчание устроил, а не я. Так что вопрос к тебе.

– Ещё не решил, – бурчит и отворачивается.

– Я понимаю, тебе тоже нелегко, но, может, поговорим? Есть и другие варианты. Мы…

– Не начинай этот разговор, – почти рычит, – он ни к чему не приведёт. Усыновлять я не буду, мне не нужен какой-то брошенный ребёнок с кучей проблем.

– Не будь таким злым. Дети этого не просили…

– Я уже много раз говорил, я хочу своего, продолжения рода. Ясно?! – орёт.

Почти затыкаю уши, как громко.

– Не повышай голос, мы же цивилизованные люди. Я не винов…

– Опять волынку заведёшь за мою работу? Радуйся, ты снова права, – кривит губы, – меня уволили.

– Ну, думаю, если бы ты не пил и приехал на работу, проблемы бы не было, – стискиваю зубы, чтобы ничего больше не сморозить.

– Не у всех были бабки в институтах учиться, знаешь ли…

– Я училась на бюджете! – чувствую, что закипаю, а разговор наш уходит очень далеко от темы. – Так, я не хочу ругаться, – беру себя в руки. – Вечером родители приедут на ужин, пойду готовить. Я торт сделала. Почти всю ночь провозилась…

– Ага, видел, вкусный, – даже улыбается, а у меня лицо сползает.

– В каком смысле? Ты обсыпку съел? – почти бегу на кухню.

Открываю холодильник и ахаю…

С одного боку мой несчастный бисквит нагло съеден – выглядит жутко. Ладно бы Матвей аккуратно отрезал себе кусочек, я бы поняла. Но нет, он расковырял ложкой, которую так и оставил торчать в торте. Хорошо, до начинки и сыра не добрался, не увидел их на другой полке, наверное. Стою в ступоре, пытаясь понять, как быть…

Мыслей ноль. Что делать, ума не приложу, а родители приедут через четыре часа. И что я могу сделать за это время? Оставить только половину торта и сказать, что так и было? Но ведь это неправда.

«Думай, Люда, думай!» – ворочаются мысли в голове.

На моё искреннее удивление решение приходит быстро. Я неплохо делаю «Лимонный», мама очень его любит. Можно сделать ещё один торт, мне как раз хватит времени, а задекорировать две половинки в целое.

Получится торт-сюрприз. Снаружи будто «Красный бархат», а внутри два вида бисквита и начинки. Может, и папе тогда сделать «Малиновый рай»? А я успею? Ещё же и ужин готовить…