Или нет. Муж решил устроить пьянку дома. Сюрприз, однако, а я-то наивная полагала, что у нас всё на лад пошло. Ох, как же я ошибалась…

Следующие две недели живём с Матвеем под одной крышей, как посторонние. Не разговариваем, я дуюсь, а муж не идёт извиняться. Понимаете ли, он не видит проблемы в том, что заявился домой с дружками; сожрал всю еду; устроил беспорядок; а я убирай и стирай за ним, да ещё за его друзьями.

Ополоумел мужик. К маман не торопится. Та, похоже, выгнала окончательно, поэтому Матвей спит на своей половине кровати, отвернувшись носом к окну, на меня не смотрит. Но зато возвратился на работу. И снова в дальнобой. Три-четыре дня в рейсе, двое суток дома.

Я стараюсь не обращать внимания на всё это. Тестирую духовку и пробую делать сладости, которые хочу приготовить на день рождения сестрёнки. Сейчас это то единственное, что даёт мне сил вставать по утрам и не думать, как я буду жить дальше.

Всего неделя до заветного семнадцатилетия Оксаны. Я уже испробовала добрую половину десертов, даже набрала лишних полтора килограмма. Ещё бы, я же держу в строжайшем секрете свои эксперименты, вот и результаты поглощать приходится самой.

На работе полнейший бедлам – начальство съехало с катушек, но мне нет дела, я честно делаю свою работу и уезжаю вечером, как только заканчивается рабочее время. Каждый раз через супермаркет или кондитерский бутик, где трачу свои кровно заработанные.

Я неплохо научилась делать пирожное в виде мороженого и выпекать меренгу. «Павлова» пока не удалась, но я настырно изучаю очередной вебинар и даже купила пару недорогих курсов. Ощущение, что мне жизненно необходимо сделать этот кэнди бар, будто от этого что-то изменится.

Звоню маме:

– Привет, – слышу, как заговорщицки звучит мой голос, и хихикаю.

– У тебя всё хорошо? – мама улавливает таинственные нотки. – Привет.

– Да-а, – тяну, – у меня идея. Ты должна поехать на дачу со мной и помочь, а папе надо привести Ксюху с друзьями к вечеру, когда всё будет готово.

– Что задумала? – мама понижает голос, эх, родители у меня за любой кипишь.

– Мелкая дома?

– Уроки делает, музыку врубила, так что хоть ори рядом, не услышит. Рассказывай…

И я ведаю маме всё, что придумала, про стол с угощениями, оформление и дурацкие конкурсы, чтобы скучно не было.

– Да у тебя наполеоновские планы, – смеётся. – Мне к тебе приехать или ты заедешь?

– Ко мне и желательно прям часам к шести утра, готовить безумно много, помощь нужна.

– У тебя точно всё нормально? А то эта подготовка выглядит слишком уж бурной, будто ты решила утонуть в сахаре и мишуре.

– Всё супер. Не каждый день сестрёнке семнадцать. Это же последний детский праздник. Хочу, чтобы Оксана почувствовала себя ребёнком и порадовалась как раньше.

– Людочка, твоя сестра и твоими стараниями в том числе, ещё долго будет дитём. Она же у нас цветочек аленький. Как отдельно жить будет, ума не приложу, поди, будет к нам приезжать чаще, чем у себя дома жить.

– Да уж. А вы уже определились с квартирой, что ли?

– Нет, после поступления будем смотреть, поближе к институту. Не бери в голову, – ласково говорит мама, – лучше расскажи мне, что у вас с Матвеем. Что-то давно его не слышала и не видела.

– Да ничего, вернулся в дальнобой, дома набегами, только и успевает подъедать сладости да творить гадости… – ругаюсь, но быстро беру себя в руки. – Забей, перебесится, как обычно, и всё наладится.

– Ну как скажешь, но знай, я всегда поддержу…

– Я знаю, мамуль. Ладно, до субботы, люблю, целую, – улыбаюсь и, услышав заветное «и я», кладу трубку.