Ненавижу тебя, ненавижу их.

Кулак врезается в пластик. Боли почти не чувствую, но след крови на поверхности между трещин приносит облегчение. Еще раз и снова. Смартфон бренчит привычным писком, напоминая о пришедшем сообщении.

Зачем я включил уведомления? Лучше исправить это упущение.

СтариКАКАшка: Завтра в галерее состоится благотворительная акция. Помнишь?

Нет, и мне как-то все равно. Веселить кучку вшивых сироток из приюта? Делать больше нечего, как их каракули выдавать за живопись. Если ты нарисовал зеленый шарик с фиолетовыми ушами, это еще не делает его бегемотом.

СтариКАКАшка: Я знаю, ты прочитал предыдущее сообщение.

Рома Сташенко доконает нытьем даже мертвого. Меня он любит доводить особенно. Следом за прошлыми двумя сообщениями еще пять новых.

СтариКАКАшка: Тебе все равно не спрятаться.

СтариКАКАшка: Хватит играть в ребенка!

СтариКАКАшка: Ты был у Григория на сеансе? Имей в виду, я проверю.

СтариКАКАшка: Никита, тебе двенадцать? И смени это идиотское прозвище в контактах!

Показываю экрану средний палец и, отключив телефон, двигаюсь к выходу. Пинком открываю дверь и с тоской смотрю на угасающее оранжевое солнце. Весь день насмарку из-за парочки дур. Еще собака…

Вот черт, щенка же надо куда-то деть.

— Мы его искупали и накормили. Он такой милый.

Две светловолосые девчонки, дочери нашего директора, улыбаются и играют с довольной псиной. Тот кружит у ног, преданно заглядывает в глаза и виляет хвостом. Ничего у него не сломано, коза наврала ради спасения собаки.

Но сей факт приносит облегчение — хоть вести никуда не придется.

— Забирайте, — отмахиваюсь. — Только безвозвратно и без «он вырос большой, выкинем его на улицу».

— Не-е-е, — мотают головами близняшки, и одна из них — Арина вроде — подхватывает псеныша на руки. — Мы у папы спросили, он не против.

Невольно хмыкаю. Наверняка две малолетние засранки на жалость надавили.

Все-таки дети — поразительные создания. При нормальных условиях они похожи на цветы в поле: радуют глаз, приятно пахнут и всегда красивы. Даже самые обычные, ничем не примечательные. Еще они любят безвозмездно, пока не повзрослеют.

— Вот и круто.

— А ты точно не против? Он же твой друг!

Замечаю неуверенность на лицах девочек, затем вылавливаю морду счастливого пса. По виду чистая овчарка. Маркиз или как его, жмурит глаза, высовывает язык, скалит белоснежные клики и вертит головой.

— Именно поэтому ему лучше жить с вами, — говорю на подходе к машине.

Сегодня у меня был плохой день, так что нужна хорошая ночь. Одна зависимость сменяет другую, и я хочу насладиться ею сполна.

3. Глава 3

— Ты видела ее убогие шмотки? Явно подделка, мне одного взгляда хватило.

— Колхоз. Я ее из жалости позвала. Раньше мы дружили, конечно, но сейчас, Кать. Говорю тебе: Леська испортилась. Бесит, что я удачно замуж вышла. Подсирает постоянно.

Стою, курю и наслаждаюсь. Рядом дымят девицы в коротких платьях, и яркий свет от лампы отражается блеском на ткани.

Не особо разбираюсь в бабских нарядах, но, вспоминая Ленкин гардероб, могу сказать, что передо мной пара-тройка средних зарплат обычного офисного планктона. Они богаты или мужья — без разницы.

Говно потоком льется из уст каждой. Та самая Леська только что вышла в туалет, пока подруги в курилке обсуждают ее внешние данные, последние события из жизни и всевозможные сплетни.

Ай, люблю. Эх, молодцы.

Красотки просто, всю подноготную выкладывают наружу без прикрытия.

— Ну и дрянь, — выдыхаю сигаретный дым и рассматриваю черные панели на стенах.

Дамочки оборачиваются, и под их задницами скрипит кожа удобного диванчика. Рука одной из них замирает над хрустальной пепельницей. Тоненькая серая струйка поднимается выше к зеркальному потолку, пока тлеет сигарета.