И действительно, притащив её в свой кабинет, Макс запер дверь, так что Ева в полной мере ощутила себя в обители хищника.

– Помнится, ты в школьные годы была умной, но сейчас, кажется, растеряла последние мозги. Вместо того, чтобы прийти за помощью ко мне, побежала к этому ущербному? – без предисловий начал он.

«Я к кому угодно готова идти, лишь бы не к тебе, из-за кого всё и произошло!» – поджала губы она, но промолчала, буравя его настороженным взглядом.

– Молчишь?! А если бы я не приставил за тобой наблюдение, что бы ты сейчас делала, м? – процедил зло. – Или тебе так понравилось, как этот озабоченный разложил тебя на столе?

Еве стало до слёз обидно. Да как у него язык повернулся сказать подобное?! Она едва не лишилась самого драгоценного, что есть у девушки, а он…

– Да кому бы такое понравилось?! – не выдержала Евангелина. – Ты, бесчувственный чурбан, знаешь, как страшно мне было? – всхлипнула она. – Как я испугалась? Ты хоть представляешь, что я чувствовала? Какое право ты имеешь меня ругать?!

– Ева… – взгляд Максима потемнел, он подался ей навстречу.

– Не подходи ко мне! – девушка ткнула его в грудь и отпихнула подальше. – Это ты во всём виноват, всё из-за тебя!

– Из-за меня?!

– Если бы ты не довёл моего отца до больницы, мне бы вообще не пришлось идти к Лисицыну! И у тебя ещё хватает совести меня обвинять?! Я так боялась, что он… так боялась… – её губы задрожали.

Воспоминания о пережитом ужасе накатили удушливой волной отвращения и страха. Отчаянно захотелось стереть с себя гадкие прикосновения несостоявшегося мужа и вычеркнуть из памяти всё, что случилось.

– Ну всё, тихо, тихо, не бойся больше, – Макс, преодолевая её сопротивление, приобнял Еву за плечи. – Его больше нет, зато я рядом.

– А чем ты лучше? – рванулась из его объятий она. – Разве ты не такой же? На маскараде…

Державин поморщился и снова не дал ей вырваться:

– Прости, тогда я был неправ. Всё должно было быть не так…

– Не так? А как?

– Ну… например, так… – он быстро наклонился и, притянув Еву к себе ещё ближе, прильнул к её губам в поцелуе.

Евангелина замерла, ошеломлённая внезапностью происходящего. И хотя на этот раз поцелуй Максима кардинально отличался от той пытки, которую он устроил ей на маскараде, и, возможно, даже мог бы претендовать на какие-то зачатки нежности, если бы она позволила всему этому продолжиться, но в ней ещё слишком свежи были воспоминания о тянущихся к ней отвратительных губах Лисицына и его руках, шарящих по телу, поэтому излишняя близость другого мужчины вызвала мгновенное отторжение, к горлу подступила тошнота. Волна неприятия наполовину с отвращением заставила изо всех сил оттолкнуть Державина и по инерции отвесить ему знатную оплеуху. А ещё мелькнуло сожаление, что такую же оплеуху не получил Толик. Хотя нет, бывшего жениха захотелось приложить куда сильнее.

Звонкая пощёчина прозвучала в тиши кабинета особенно громко, а возникший на щеке мужчины багровый след в виде пятерни не оставлял сомнений, что возмущение придало Евангелине сил. Да, все они, мужики, одинаковые, лишь бы лапы распустить! Её бы воля, она бы к себе больше никого и на километр не подпустила.

– И у тебя ещё хватило наглости говорить, что ты не такой?! – выкрикнула Ева, безуспешно пытаясь стереть со щёк вновь заструившиеся слёзы и глядя на то, как наливаются яростью глаза бывшего одноклассника. – Да ты ещё хуже! Лисицын хотя бы не прикрывает похоть благородством.

– Ты рискнула меня ударить? – указал он на алеющую щёку и шагнул к гостье.

– Надо было сделать это ещё на балу! – воинственно заявила девушка, тем не менее отступая на шаг, потому что слова словами, а от разъярённого взгляда Державина у неё поджилки затряслись со страха. Судя по его виду, он сейчас готов на всё, чтобы добиться своего. Эх, зря она с ним поехала, очень зря. Но нельзя показывать ему свой страх, ни в коем случае нельзя! – Интересно, сколько раз ты такое проворачивал? Да любая уважающая себя женщина должна держаться от тебя подальше!