– Страсть – вещь обоюдоострая.

– Совсем не обязательно, – ответила она, внезапно почувствовав себя невероятно легко и уютно рядом с этим мужчиной, которого совсем не знала. – Я надеюсь в конце концов полюбить своего мужа, но не обязательно должна быть полностью поглощена им.

– Вы хотите, чтобы поглощены были вами.

Она хочет, чтобы ее хотели. Просто так, без причины. Она хочет, чтобы ее страстно жаждали.

– Вы хотите, чтобы он влетел в ваше пламя.

«Невозможно».

Она ответила:

– Когда звезды не обращают на тебя внимания, ты гадаешь, сумеешь ли когда-нибудь запылать ярко. – Мгновенно смутившись, Фелисити отвернулась, оборвав чары. Кашлянула. – Это не имеет значения. Вы не можете изменить прошлое. Не можете стереть мою ложь и обернуть ее правдой. Не можете заставить его хотеть меня. Даже если вы и впрямь дьявол. Это невозможно.

– Бедная Фелисити Фэрклот так озабочена тем, что невозможно.

– Это было вранье, – повторила она. – Я с герцогом даже не знакома.

– А вот вам правда… герцог Марвик не будет отрицать ваше заявление.

Невозможно. И все-таки какая-то крохотная ее часть надеялась, что он прав. Если так, она еще может их всех спасти.

– Как?

Он усмехнулся.

– Магия дьявола.

Фелисити вскинула бровь.

– Если вы сможете это сделать, сэр, то заслужите свое глупое прозвище.

– Большинство находят мое имя выбивающим из колеи.

– Я не большинство.

– А вот это, Фелисити Фэрклот, чистая правда.

Ей не понравилось тепло, разлившееся по ее телу при этих словах, так что она его проигнорировала.

– И вы сделаете это исключительно по доброте душевной? Простите, если я не поверю в это, Дьявол.

Он чуть склонил голову.

– Разумеется, нет. В моем сердце нет ни капли доброты. Когда все свершится и вы его завоюете – и разум его, и сердце, – я приду и возьму свою плату.

– Полагаю, это то место в сказке, где вы сообщаете мне, что платой является мой первенец?

Он засмеялся. Низким, таинственным смехом, словно она сказала нечто куда более забавное, чем ей кажется. А затем произнес:

– А что мне делать с мяукающим младенцем?

Ее губы дернулись.

– Мне нечего вам дать.

Он долгую минуту смотрел на нее.

– Вы недооцениваете себя.

– У моей семьи нет денег, чтобы расплатиться с вами, – проговорила она. – Вы сами это сказали.

– Если бы деньги были, вы бы не оказались в этом затруднительном положении, верно?

Фелисити сердито нахмурилась, очень уж прозаично это прозвучало. Ее снова охватила беспомощность.

– Откуда вы знаете?

– Что граф Граут и маркиз Бамбл потеряли целое состояние? Милая, об этом известно всему Лондону. Даже тем из нас, кто не был приглашен на бал к Марвику.

Она насупилась.

– Я вот не знала.

– До тех пор, пока им не потребовалось, чтобы вы узнали.

– Даже тогда, – проворчала девушка. – Я узнала слишком поздно, когда уже ничего не могла сделать.

Он дважды ударил тростью в пол.

– Но я-то здесь, разве нет?

Она прищурилась.

– За плату.

– Все имеет свою цену, милая.

– Надо полагать, вы свою уже знаете.

– Безусловно.

– И какова она?

Он лукаво усмехнулся.

– Если я вам скажу, будет неинтересно.

Ее охватил трепет, по телу побежали мурашки – сначала по плечам, затем по позвоночнику. Это было теплое и возбуждающее ощущение. Пугающее и полное надежды. Какова цена комфорта и безопасности ее семьи? Какова цена ее собственной репутации – пусть чудачки, но не лгуньи?

И какова цена мужа, ничего не знающего о ее прошлом?

Почему не заключить сделку с этим дьяволом?

Ответ пришел сам. Это было обещание чего-то опасного. Искушение. Но прежде всего нужны гарантии.

– Если я соглашусь…

Снова эта усмешка, словно перед ней кот, поймавший канарейку.