Возвратившись после обеда в гостиную, я был охвачен холодом, веявшим, как мне показалось, от ложа леди Элтон, которое помещалось у камина и напоминало черный саркофаг своими очертаниями и объемом. Это была узкая кровать на колесах, искусно задрапированная черною материей, чтоб несколько скрыть ее гробовидную форму. Парализованная графиня из-за своей неподвижности казалась мертвой, но ее лицо, когда она повернулась к нам при нашем появлении, было и теперь еще красиво, а ее большие глаза были ясными и почти блестящими. Ее дочь тихо представила нас обоих, и графиня сделала легкое движение головой в виде поклона, рассматривая нас с любопытством.

– Какой неожиданный сюрприз, дорогая! – сказал весело граф Элтон. – Почти три месяца мы не имели удовольствия быть в вашем обществе. Как вы себя чувствуете?

– Лучше, – ответила она медленно, но отчетливо, и ее взгляд был устремлен с напряженным вниманием на князя Риманца.

– Мама нашла комнату холодной, – объяснила леди Сибилла, – поэтому мы перенесли ее поближе к огню… Холодно… – И она вздрогнула. – Я думаю, на дворе сильный мороз.

– Где Дайана? – спросил граф, ища глазами веселую молодую особу.

– Мисс Чесни пошла к себе написать письмо, – ответила его дочь несколько холодно. – Она сейчас вернется.

В этот момент леди Элтон слабо подняла руку и указала на Лючио, который отвернулся, чтоб ответить на вопрос мисс Шарлотты.

– Кто это? – прошептала она.

– Мама, милая, ведь я сказала вам, – проговорила леди Сибилла, – это князь Лючио Риманец, папин большой друг.

Бледная рука графини осталась поднятой, как будто бы она замерла в воздухе.

– Чем он занимается? – опять спросила она медленно, и ее рука вдруг упала, как мертвая.

– Вы не должны так волноваться, Хелена, – сказал ее муж, наклоняясь над ее ложем с подлинной или показной заботливостью. – Вы, наверное, помните все, что я вам рассказывал про князя? И также про этого джентльмена, мистера Джеффри Темпеста?

Она кивнула головой и неохотно перевела свой пристальный взгляд на меня.

– Вы очень молоды, чтоб быть миллионером, – были ее следующие слова, очевидно, произнесенные с усилием. – Вы женаты?

Я улыбнулся и ответил отрицательно. Ее взгляд от меня скользнул на дочь, потом назад, ко мне, с особенно напряженным выражением. Наконец могущественная притягательная сила Лючио опять привлекла ее, и она жестом указала на него:

– Попросите вашего друга… подойти сюда… поговорить со мной.

Риманец инстинктивно повернулся, услышав ее просьбу, и с присущей ему галантной грацией подошел к парализованной даме и, взяв ее руку, поцеловал.

– Ваше лицо мне знакомо, – сказала она, говоря теперь, по-видимому, свободнее. – Не встречала ли я вас раньше?

– Дорогая леди, это весьма возможно, – ответил он с пленительной мягкостью в голосе. – Много лет назад, в счастливые дни юности, мне случилось увидеть, как мимолетное прекрасное видение, Хелену Фицрой, прежде чем она стала графиней Элтон.

– Вы, должно быть, были мальчиком, ребенком в то время, – прошептала она, слабо улыбаясь.

– Не совсем! Так как вы еще молоды, миледи, а я стар! Вы смотрите недоверчиво? Увы, это так, и я дивлюсь, отчего я не выгляжу на свои года! Многие из моих знакомых проводят большую часть своей жизни в стараниях казаться моложе своих лет. И я ни разу не встречал пятидесятилетнего человека, который бы не был горд, если ему давали тридцать девять. Мои желания более похвальны, хотя почтенная старость отказывается запечатлеться на моих чертах. Это мое больное место, уверяю вас.

– Хорошо, но сколько же вам лет в действительности? – спросила, улыбаясь ему, леди Сибилла.