Она задала этот вопрос с прелестной наивностью и, казалось, не видела в нем неподобающего любопытства.

– Я мог бы быть одним из самых богатых, – ответил я, тут же вспомнив, что еще недавано был одним из самых бедных, – но мой друг князь намного богаче меня.

– Неужели? – и она уставилась прямо на Лючио, который встретил ее взгляд со снисходительной полунасмешливой улыбкой. – Прекрасно! После этого мой отец не более чем нищий! Что ж! Весь мир у ваших ног!

– Почти что так, – ответил Лючио серьезно, – но, дорогая мисс Чесни, мир так легко положить к своим ногам. Без сомнения, вам это известно, – и он подчеркнул эти слова выразительным взглядом своих неотразимых глаз.

– Насколько я понимаю, это комплимент. Вообще-то я не люблю их, но вас на первый раз прощаю.

– Пожалуйста! – проговорил он с ослепительной улыбкой, так что она, прервав свою болтовню, посмотрела на него со смесью восторга и удивления, после чего продолжила:

– И вы тоже молоды, как и мистер Темпест.

– Простите, я на много лет старше!

– В самом деле?! – воскликнул лорд Элтон. – Вам нельзя этого дать! Не правда ли, Шарлотта?

Призванная в свидетели, мисс Фицрой подняла к глазам элегантный черепаховый лорнет и стала критически разглядывать нас обоих.

– Я бы сказала, что князь немного старше мистера Темпеста, – заметила она тоном изысканной благовоспитанности, – но лишь совсем немного.

– Во всяком случае, – настаивала мисс Чесни, – вы достаточно молоды для того, чтобы наслаждаться своим богатством, не так ли?

– Достаточно молод или достаточно стар, как вам нравится, – сказал Лючио, беспечно пожав плечами. – Но, увы, я не наслаждаюсь им!

Теперь мисс Чесни всей своей особой выражала живейшее удивление.

– Что дают вам деньги? – продолжал Лючио, и его глаза, расширившись, приняли то странное и задумчивое выражение, которое так часто возбуждало мое любопытство. – Мир, быть может, будет у ваших ног, но какой! Блестящий клубок материи самого низменного свойства! Богатство лишь играет роль зеркала, чтобы показать человеческую натуру в ее наихудшем виде. Люди низкопоклонничают и льстят перед вами, и лгут, чтобы снискать вашу благосклонность для собственной выгоды; принцы крови охотно унижаются сами и подвергают унижению свое положение, беря у вас взаймы. Внутреннее достоинство (если у вас такое есть) не принимается в расчет; вы можете говорить как дурак, смеяться как гиена, выглядеть как павиан, если звон вашего золота достаточно громок; вы сможете вскоре поужинать даже с королевой, если у вас возникнет такое желание. Наоборот, если вы действительно прекрасный человек, если вы отважны, терпеливы и обладаете искрой того огня, который улучшает жизнь и делает ее достойной; если в голове у вас роятся мысли, воплощаемые в дела, которые необходимо продолжать, пока царства не будут сметены, как пыль ветром, и если при этом вы бедны, – что ж, все коронованные ничтожества на свете будут презирать вас. Богатый производитель крахмала и Крез, живущий за счет патентованных пилюль, станут ругать вас. Торговец, у которого вы покупаете постельные и кухонные принадлежности, сможет смотреть на вас свысока и с пренебрежением, так как по праву одного только своего богатства он может править четверкой и свободно, почти покровительственно разговаривать с принцем Уэльским. Богатые плебеи, старающиеся подражать высшему обществу, находят удовольствие в помыкании избранными природой аристократами.

– Но, предположим, – быстро сказала мисс Чесни, – вам повезло быть избранным природой аристократом и, кроме того, еще и с преимуществом обладания богатством. Без сомнения, вы должны признать, что это скорее хорошо, не так ли?