«Не трогай его!» – хотелось закричать ему, но мать сама отпустила ковер.

– Снять не получится, – объявила она. – Стенка отсырела, на обоях грибок. Лучше уж так, чем без него.

Мальчик с мольбой уставился на мать. Она потрепала его по волосам, не особо ласково:

– Послушай, дорогой, это всего на два-три дня. Мы с папой уладим наши проблемы, и ты вернешься домой.

– А как же школа? – разыграл он последний козырь.

– В школу я позвоню.

Мать развернулась на носочках и пошла в ванную. Зашумела вода.

Влад всхлипнул совсем как маленький. Пока мама мылась, он позвонил отцу.

– Да, сынок, – сказал папа слишком развязно для человека, чья семья исчезла.

– Па, – прошептал мальчик, – мы у дяди Назара!

– Я так и думал, – ответил отец.

«Если думал, почему не забрал нас?» – едва не вырвалось у Влада, но он посчитал разумным задать другой вопрос:

– Па, когда ты приедешь за нами?

– Понимаешь, Владик, у нас с твоей мамой не лучший период в жизни. Нам необходимо во всем разобраться. Думаю, она поступила правильно, поехав к брату.

– Но, папа…

– Отдохни от школы некоторое время…

– Па…

– Это не продлится дольше недели.

– Папочка…

– Мне надо бежать, сынок. Звони мне, хорошо?

В трубке раздались гудки.

Мама уснула сразу после ужина. Влад остался наедине с собой, с наполнившими квартиру звуками. За окном шелестели ветки деревьев и подвывал ветер. У соседей, счастливых необладателей красного ковра, работал телевизор.

Врата в уютный мир Конана Киммерийца захлопнулись, не желая впускать чужака.

Одинокий и несчастный Влад поплелся в спальню. В темноте он добрался до постели, и здесь его ждало новое открытие. Вытянуться на кровати в полный рост было нельзя. Ступни упирались в изножье, и означало это одно.

Кровать принадлежала ребенку намного младше Влада. Его двоюродному брату, умершему в младенчестве. Умершему здесь, под кроваво-красным ковром.

Влад посмотрел вверх. Ковер возвышался над ним отвесной стеной, и даже темнота не скрывала его цвет.

А по поверхности, между узорами, а по красной поверхности…

Влад скатился на пол и бросился к выключателю. Он боялся, что люстра не включится, что ковер впитает в себя свет, но комната осветилась. И кошмар не исчез.

Жуки – тысячи жуков – ползали в ворсе. Ковер кишел ими, черной слюдянистой массой. А еще там были блохи, скачущие в пределах красного. И большие зеленые кузнечики, одним прыжком преодолевающие расстояния от угла до угла. И жирные сороконожки, свернувшиеся в медальоне, переползающие друг друга сколопендры, чудом удерживающиеся на поверхности медведки…

Крик Влада брызнул по квартире, грохнула дверь. Испуганная, растрепанная после сна мать возникла на пороге.

Влад, потерявший дар речи, ткнул пальцем в ковер.

В самый обычный, купленный за бесценок ковер.

– Ну и? – строго спросила мама. Страх сменялся в ней нарастающим гневом.

Мальчику понадобилось усилие, чтобы заговорить:

– Там были насекомые!

– Тараканы?

– Нет! Жуки! Черви! Сороконожки!

Мать понимающе кивнула.

– Сороконожки, значит. – Она глубоко вздохнула и оперлась рукой о стену. – Послушай меня, сынок, – вкрадчиво сказала она. – Эти выдумки не помогут тебе быстрее вернуться домой. Мы будем дома – я тебе обещаю – через три-четыре дня. А пока сделай одолжение, – ее голос стал жестче, – будь мужчиной и поддержи меня хоть немного. Не криками, а спокойствием. Мы договорились?

– Я не выдумывал, – горячо воскликнул он.

Мать выставила перед собой указательный палец.

– Мы договорились?

Влад яростно дернул себя за край футболки и молча пошел к кровати.

– Будем считать, что да.