Я оттолкнулась от дна, наверно, только через несколько десятков минут после того, как меня отпустили. Всплыть и даже, более того, выплыть мне, которая в совершенстве владела грацией топора, оказалось также не сложно. Тело словно само подсказывало как необходимо развести руки в стороны, как загрести воду, как вытолкнуть себя на поверхность.

Отплевавшись же от волос и стерев воду с лица, я вновь осмотрелась и убедилась, что нахожусь уже не в городе. Зрение улучшилось также как и самочувствие и я четко различила кусты камышей, лес и не меньше десяти девушек в белых платьях-рубахах, которые о чем-то спорили.

Огляделась в поисках пути отступления из секты, обнимая себя руками за бока. Я могла бы запросто от них сбежать по тропинке в стороне, но проблема была в том, что я полностью голая и просто-напросто боюсь выйти из воды, не говоря уже о том, что мне жутко стыдно и страшно.

А девушки на берегу между тем перетягивали из стороны в сторону желанную мной как никогда практически чистую рубаху. Поэтому оценив все за и против, решила попросить у них одежду.

Продолжая обнимать себя рукой за грудь и поправляя волосы, чтобы они равномерно облепили мокрое тело, настороженно направилась к берегу. Девушки замерли, повернувшись в мою сторону. Одна из них, заметив замешательство другой, дернула рубаху на себя с криком:

– Отдай, Истома! Ей нужнее!

Это была та девушка, которая командовала остальными, когда они отбили меня от вора. Она была хоть и грязная местами, но очень красивая. С гривой зеленовато-русых волос, с миловидным лицом, пышной грудью и длинными ногами, которые не полностью скрывало просторное платье. Вот только она была чересчур бледная. Ее кожа, как у остальных, была не просто светлая, а буквально белая, чуть ли не прозрачная, с серыми и голубыми оттенками. И у всех были странные чуть ли не звериные когти.

Девушка подошла ко мне и помогла натянуть отвоеванную в бою рубаху, которой я сейчас была рада намного больше, чем дорогим брендовым платьям, которые мама привозила с показов мод.

– Спасибо, – искренне и облегченно поблагодарила ее, расправляя подол рубахи, а затем обратилась к обиженно поджавшей губы девушке, видимо, владелице рубахи. – Я верну, – заверила ее, поглаживая ткань.

Реакции Истомы я не заметила, потому что опустила взгляд на свое новое одеяние и заметила собственные руки. Такие же мертвенно-бледные со странными ногтями. От моего ярко-красного маникюра не осталось и следа.

– Что за черт? – испуганно поинтересовалась, поднимая руки к глазам. Все-таки ногти мои не стали похожи на звериные, но они почернели, стали плотнее, заострились. Такие когти делали и в салонах красоты любительницам всякой сверхъестественной жути, но я к таким модницам никогда не относилась. – Где я? – спросила у старшей девушки, которая, обняв меня за плечи, выводила из воды. – Могу позвонить от вас?

– Ты на озере утопленниц. Что помнишь?

– На озере? – переспросила я, не веря, что течение унесло меня настолько далеко, что даже в озеро смыло. Насколько я помнила карту, река в черте города точно в озеро не впадала, да даже не в черте города, но и за его ближайшими пределами. – Я в реку упала. Случайно.

Девушки на берегу, услышав мой ответ, звонко рассмеялись. Даже обиженная Истома улыбнулась.

– Можешь при нас не стесняться правды, девица. Все мы здесь оказались «случайно», – обратилась ко мне другая девушка, которая нашла меня. Кажется, Лебедка. Имена у них, конечно, очень странные.

– Ты не просто упала в озеро. Ты утонула, – пояснила мне старшая девушка. – И теперь ты одна из нас. Русалка.