– Это да, – согласилась я. – Хоть какая-то радость… Ну, в смысле, я рада, что ты жив, и вообще…

– Я тоже рад, Настюха.

Он улыбнулся, и мне подумалось, что для первой, но большой любви десять лет не срок…

– Может, погуляем? – предложил Серый. – А то я, как приехал, в четырех стенах сижу. Так и лето пройдет.

– Давай. А куда пойдем?

– Не знаю. – Он посмотрел на племянника, успевшего за время разговора обосноваться рядом с нами за столом. – Туда, где народу поменьше.

– Если хочешь, можно ко мне, – сказала я и покраснела. – Ну, это… старый двор посмотришь, голубятню…

Я падшая женщина. Однозначно.

Но я совершенно счастливая падшая женщина.

Казалось, можно лежать так вечно: положив голову на сильное мужское плечо, слушая ровное дыхание…

– Твою ж мать! – Серый вскочил как ошпаренный, и забористый мат несколько нарушил романтичность момента. – Что это за тварь?!

– Это Жорик, – протянула я, не желая прощаться со сладкой негой. – Ты занял его место, и ему это не понравилось.

И как жаб умудряется то и дело выбираться из-под сетки?

Поймав недовольно пучившее глаза земноводное, я привычно чмокнула пупырчатую морду и, закутавшись в простыню, прошлепала к аквариуму:

– Вот и все.

Сергей мягко отстранился, когда я решила его поцеловать и утянуть обратно в постель:

– Насть, после жабы…

– Жорик после тебя не побрезговал, – насупилась я.

– Ты не оставила ему выбора. – Парень потянулся за джинсами.

Вот и «счастливый конец» романтического вечера.

– Может, все-таки погуляем? – напомнил Серый. – Перекусим где-нибудь?

Ага! Значит, еще не вечер… то есть еще не конец!

Я поняла, что детская дружба превратилась во что-то большее, когда мне было около четырнадцати, а Серому уже шестнадцать. Вокруг высокого, красивого парня, завсегдатая дискотек и набиравших моду качалок, вертелись такие же высокие и красивые девицы, сменяя друг друга едва ли не каждый вечер, а я, тогда еще мелкая, с мальчишеской фигуркой и двумя длинными косичками, наблюдала с бабушкиного балкона, как резко повзрослевший и почти забывший обо мне друг любезничает с очередной пассией. Потом я, конечно, выросла, вытянулась, округлилась в нужных местах. На смену косичкам пришла модная стрижка, но замены Серому в моем сердце так и не нашлось. То, что последние несколько лет мы практически не виделись, только усугубляло ситуацию: он навсегда остался для меня тем парнем, объектом несбыточных мечтаний и идеалом.

Произошедшее час назад в моей квартире ничего не меняло.

– Насть, ты не думай ничего такого, ладно?

Мы возвращались из кафе: шли по темным улицам, держались за руки и молчали. До этой странной фразы.

– Какого такого?

– Ну… – Он смущенно пожал плечами. – Как-то так вышло, решишь еще, что я по жизни на каждую встречную кидаюсь. А ты мне всегда нравилась, честно. Помнишь, мы на рыбалку ходили с Колькой и Женькой? Ты жаб ловила (тогда еще к ним страсть питала), а я пацанов в сторону отозвал и сказал, чтоб к тебе не лезли, что ты со мной. Только потом, года через три, меня вот так же твоя бабушка отозвала и пообещала самого в жабу превратить, если буду к тебе ходить.

– Бабуля? – не поверила я. – Но почему?

– Не знаю. Говорила, что тебе от меня одни беды будут и нечего, мол… Она же ведьма была. В хорошем смысле, естественно. Но все равно ведьма. Вот я и…

Ох, бабуля-бабуля.

– Завтра зайдешь? – спросила я.

– Да я и сегодня еще не ушел. Или у тебя ровно в десять отбой? Нет? Давай еще где-нибудь посидим или в парк сходим?

– Лучше в парк.

Аттракционы уже не работают, людей почти нет, только редкие парочки, вроде нас, обнимаются под фонарями. Но у нас с Серым здесь свое особенное место… Если он, конечно, помнит.