Выйдя наружу, я увидела, что в кресле-качалке и правда сидит дракон, только он совсем не сказочный, а просто плюшевый. Да, у меня такой был когда-то давно, огромный такой, лиловый, с зеленым, кажется гребнем. Мне нравилось сесть рядом с ним рядом на пол и просто прижаться к нему. Или, проходя мимо, взъерошить ему мохнатую челку. Откуда этот привет из прошлого здесь? Только мой, кажется, был еще и с рисунком, звезды, кажется, были, ага, и этот с той же фабрики.

– С какой еще такой фабрики? – обиженно возмутился дракон.

Когда плюшевая игрушка (да еще и такая большая) начинает у вас на глазах разговаривать, то это зрелище не для слабонервных. Мне, однако, было как-то абсолютно все равно. Эдакая апатия напала на меня: наверное, если бы сейчас цветы на балконе ко мне свои листья протягивать начали, я бы тоже ничуть не удивилась.

– И как тебя звать-то хоть? – поинтересовалась я.

– Фарфалеон, – дерзко ответил он.

– Фарфалеон, – повторила я, перекатывая буквы на языке. – А ты вовремя, мне как раз надо поговорить. Можно я с тобой мысли по полочками разложу?

Дракоша кивнул, и я стала обдумывать, что и как сказать.

– Можно я просто по очереди и все как есть и было расскажу?

– Давай, я ведь пришел, потому что тебе помощь нужна.

– У меня так часто бывает, как сейчас. Сначала одна мелочь, потом другая, потом еще и еще, в конце концов накопится так, что просто хоть волком вой.

– Выкладывай уже, не тяни.

– В общем, муж уехал в командировку на три дня, в первый раз за всю нашу совместную жизнь, а это как-никак уже 9 лет, почти одна треть моей жизни. Мы редко расстаемся надолго, за все это время я один раз уезжала работать на три дня, он – один раз на похороны, я один раз в отпуск сама с детьми, и вот он теперь в командировку.

– Ясно, – кивнул дракон.

– Что ясно? – переспросила я.

– Ничего, рассказывай дальше.

Первое открытие, по крайней мере, уже есть, я как-то даже не обращала на это внимания, сколько мы вместе времени проводим, что так мало за все эти годы расставались.

– Когда я два года назад ездила в отпуск сама, было схожее чувство, вернее, как раз таки отсутствие чувств. Понимаешь, я не скучала по нему, ну, думала, конечно, о нем, как он, мол, там и все такое, а вот по-настоящему тоски не было. А тогда, когда работать ездила, так мне прямо не терпелось назад вернуться.

– И что? Что в этом такого? Ну, подумаешь, не скучала она, а оно тебе надо? И кто сказал, что так, как было – это правильно? Да и откуда у тебя силы-то будут на сильные эмоции, если у тебя теперь двое детей, а?

М-да, прав он, есть в этом что-то, я так устаю иногда, что вечером сил хватает только дотащиться до кровати. А ведь, казалось бы, вроде ничего такого не делаю, так, по мелочам, в библиотеку с детьми, в магазин за молоком, ужин сварить, на улицу, на игровую площадку, с детьми позаниматься. Но весь день как белка в колесе.

– А может быть, и этого уже много?

– Нет, я не могу ни отчего отказаться, меня совесть загрызет.

– А ты ей зубы выбей, – ухмыльнулся Фарфалеон.

Как-то все-таки не подходит такое серьезное имя к такому пучеглазому «Смешарику».

– Ты что-то с темы съехала, тебя командировка беспокоила, а ты куда подалась?

– Так ты ведь сам сказал, что, мол, сил не хватает на сильные эмоции, – попыталась защититься я.

– Ну ладно, кроме того, что у тебя нет «смертной тоски», еще что-нибудь мешает?

– Есть еще пара пунктов. Мне не нравится, что он не скучает по мне.

– В смысле? Вот это да! Она не скучает, но хочет, чтобы по ней томились. И с чего ты вообще решила, что это так?