Перебрав листки, увидела свидетельство о смерти и месте захоронения отца. В них так же были бумаги об опеке. В официальном письме сообщалось всё юридическим языком. Лишь маленький листок, выпавший в конце, смог всё объяснить.

 Граф писал, что болезнь отца была запущена и лечение в столице лишь отсрочило его конец, от лечения он отказался и тихо, мирно отошел в мир иной, три дня тому назад. Писать мне не стали специально, чтобы не тревожить. Опеку граф оформил на себя, как лицо, которое представляет власть царя. Препятствий, чинить никто не стал. Сёстры, приехавшие с мужьями на похороны, написали отказ.

 Дальше было описание, что было сделано с усадьбой и прочие хозяйственные хлопоты, а также что на каникулах, за мной приедет экипаж и заберёт меня. Вот там и поговорим.

 Я лишь всхлипнула, сложив письмо, чтобы не испачкать бумаги убрала в сумку.

 Вот так моя жизнь разделилась на до и после, близких у меня не осталось. Граф лишь тонкая ниточка, словно соломинка и связь с внешним миром.

 Немного успокоившись, пошла в деканат, просить разрешения посетить храм, а заодно и узнать о своём наказании.

 Попросила браслет показать, где находиться Академия побрела обратно. Долго плутая по дорожкам, пока не вышла к центральному зданию. Шла, опустив голову, ничего не замечая вокруг. В поле моего зрения показались мужские ботинки. Сразу и не поняла, что изменилось, подняла глаза и увидела Дмитрия Фёдоровича.

 Декан защитников тревожно всмотрелся в моё лицо, а потом подхватив под локоть, отвел к ближайшей скамье. Я не сопротивлялась, мне было всё равно.

 — Анна, что у вас случилось? – спросил он меня усаживая, ноги меня почти не держали. Благодарно ему кивнув, молча смотрела на здание Академии. Он меня не торопил. Пауза затягивалась.

 — Отец умер. Больше у меня никого не осталось в этом мире. Сёстры и те от меня отказались, — всхлипнув ответила ему, сдерживая слёзы.

 — У вас есть вы, это уже много, всё остальное наладиться, — он протянул мне свой платок, но я отказалась, покачав головой и достала свой, вспомнив о его существовании только сейчас.

 — Спасибо, — натянуто улыбнулась ему. Он ведь не понимает, что мы так толком и не узнали друг друга, нам так мало было отмеряно этого времени. Вздохнула тяжело со всхлипом.

 — Что-то ещё случилось? Опека государства? – спрашивает он.

 Мотаю головой сдерживая слёзы, но отвечаю.

 — Меня взял под опеку Граф Белозёров, как наш староста и представитель власти, — вздыхаю я глубоко пытаясь успокоиться.

 — Это же прекрасно. Он хороший маг, педагог, на него можно положиться, — говорит он уверенно, — всё ваше имущество останется при вас, а с его подходом и умножиться за годы что вы учитесь.

 Киваю головой. Я всё это, и сама знаю, что для меня это лучший исход, но как же это больно терять близких. И быть может только сейчас задумалась, о том, что чувствуют мои родители, после моей смерти.

 — Мне надо в храм, — вдруг говорю я хрипло, — но уйти без разрешения не могу, хотела с ходить за разрешением. Ещё и этом случай с полигоном, даже не знаю, отпустят ли меня теперь.

 — Я могу сходить с вами, с преподавателями, такое разрешение не нужно, — предлагает он, — что случилось на полигоне?

 — Буду благодарна вам, — поднимаю на него глаза, в которых всё расплывается от слёз, — студент Григорьев, случился.

 — Не плачьте Анна, — он вдруг обнимает меня за плечи, стараясь подбодрить. Меня это словно парализует, и я осторожно отстраняюсь.

 — Мы можем пойти сейчас? – спрашиваю у него, без эмоций.

 — Да. Мне надо кое-что взять, а вам привести себя в порядок. Давайте встретимся у входа в ваш корпус, через полчаса и пойдем, — говорит он, заглядывая в глаза.