— Так и не разговаривай, — не пыталась я даже высвободить рук. Они были тёплые и мягкие, каких не бывает у посторонних людей. — Будешь стоять позади детей и подавать своим молчанием пример другим родителям. Валера, ну чего ты в самом деле?

Боже, тот же вопрос, только по другому поводу, я готова была задать себе!

— Я готова встретить детей и выпроводить через два часа. Марианна займёт родителей. Тетя Лена, уверена, сделает внуку самый вкусный на свете тортик…

— Разбежалась… С Еленой Михайловной мы не разговариваем. Они с Наташей разругались в пух и прах, на порог друг друга не пускали, а потом я окончательно зацементировал отношения отказом профинансировать ее дурацкую идею с кондитерской.

— Почему дурацкую?

— Я думал, у нее ничего не получится. Ну, я часто ошибаюсь в близких людях. Мать взяла и продала квартиру, переехала к своей матери и открыла бизнес без моего участия. Вот так и живем теперь вдали друг от друга.

— Наташи четыре года как нет…

— Отношений с матерью нет ещё дольше.

— Слушай, Валер, а у тебя с кем-нибудь вообще есть отношения?

— С бабами, за деньги. Ты это хотела услышать?

— Нет! — я потянула руки. Он сжал их сильнее. И не отпустил меня от своего стула. — Отстань! У меня кофе остыл. И ты в школу опаздываешь, забыл?

Он отпустил меня, но я продолжала видеть его затылок. Ноги приросли к ламинату. Вот же непруха! Что ж меня так клинит от него?

— Я ничего не забываю. А ты сможешь забыть все, что я тебе наговорил? Меня что-то не в ту степь понесло. Чувствую себя теперь полным идиотом.

— Я буду только рада, если ты все это говорил несерьезно. Особенно про детей.

— Особенно про детей серьезно. Но я помню про две недели. И извини, что я повышал голос. Ты права, у меня нервы ни к черту… Елене Михайловне будешь звонить или устроишь ей сюрприз?

— А как лучше?

— Как тебе будет лучше? Вообще, если не сказать, что ты будешь у Сеньки, она и не придет. Это не ее внук. Да и Никита с бабушкой особо не контачит из-за Наташиных терок. Впрочем, я не удивлюсь, если Марьянка уже позвонила матери.

— Слушай, Валер…

Мне действительно было, что ему сказать, но он не дал договорить: вдруг развернулся и поймал мои руки в свои, чтобы прижать к губам.

— Спасибо за массаж. Давно у меня такого хорошего завтрака не было.

И бросил мои руки, а я промахнулась карманом в джинсах и со стороны могло показаться, будто я избавилась от следов благодарственного поцелуя. Надо срочно договорить начатое!

— Как так получилось, что у вас все рухнуло? — голос дрожал. Надеюсь, только в моих собственных ушах. — Вы такая хорошая семья была…

— Ты просто была маленькая и глупая и дальше своего носа ничего не видела.

И он действительно тронул пальцем мой нос, будто в дверной замок позвонил. Пришлось отпрянуть. И вовремя, потому что открылась дверь и вошла собака. Не одна. С няней, но хоть без ребенка.

— Извините, Валера, я не хотела…

Ее смущение передалось и мне — застукали. Только эта Геля не догадывалась, за чем именно… Вот собаки до нас не было никакого дела: Баронесса стягивала носом со стола блинный дух.

— Можно вас на пару слов? — спросила Геля осторожно.

— У меня нет времени, — Валера поднялся и задвинул стул. — Александра, допивай кофе, я оденусь и поедем. Геля, я на десять минут уже опаздываю. Это не терпит до вечера?

— Я отниму у вас всего одну минуту. Валера, пожалуйста.

Он нервно тряхнул рукой, на которой когда-то носил тонкое золотое кольцо.

— Что стряслось?

— Вы помните, что мы две недели назад записались на плаванье?

Валера кивнул.

— Арсений заявил, что пойдет лишь при условии, что я буду с ним в воде. И талдычит мне об этом каждый день. И вчера в бассейн шел со словами: Геля, ты будешь меня держать, чтобы я не упал в воду. После моих увещеваний, что дети все без взрослых, он согласился помочить ноги, но на этом все.