Хотя и без роликов великану пришлось бы туго. Из всех карманов красно-зелёного рюкзака выглядывали, на первый взгляд, самые странные вещи: ножи и вилки, прищепки для белья, верёвки и пять тюбиков суперклея, что в одну секунду крепко-накрепко склеивал всё. Да, всё на свете.

– Ого, тяжесть какая! – Лю́си потянула свою ношу, а потом сравнила с рюкзаком Эли. Вес получился хорошим, одинаковым, но Лю́си вдруг ужасно огорчилась и страшно расстроилась. Да, ужасно и страшно – её славное личико с новой стрижкой, как у мальчика, даже сморщилось, будто Лю́си превратилась в стриженную старушку. И когда удивленная Эли потрясла её за плечо, Лю́си в ответ только головой замотала в разные стороны и еле выдохнула свою печаль:

– Ой, дар, ой. Кажется, мы зря собирались. Никого мы не догоним. Ничего мы не поднимем. Плиту-то. Без подъемного крана. Мы вот на столечко. Не сдвинем.

Лю́си медленно, как из тюбика, выдавливала слова, а пальцами показала, что каменную плиту на площадке кофика не получится сдвинуть даже на полноготочка. Но Эли почему-то не расстроилась. Она как раз достала два электрических фонарика, один оставила себе, другой отдала Лю́си и спокойно смотрела – ждала, пока подружка выберется из своего горя. Ждала. А Лю́си и не думала из него выбираться, будто ей нравилось в нём сидеть. Наконец Эли устала ждать – ей тоже порой не хватало терпения.

– Да-ар! Дар! Ты что, забыла, что у нас там внизу, под кофиком?

– Ну, подвал, – Лю́си отвечала мрачно, не хотела расставаться со своим горем.

– А в подвале? Что у нас там?

– Ну, всякая всячина, – Лю́си недоверчиво посмотрела на подругу, не понимала, куда она клонит, только фонарик вертела в руках.

– И куда наш подвал тянется?

– Ну, вперёд. Там, значит, – Лю́си наконец представила себе подвал и стала мысленно по нему пробираться. – Там, как сойдешь по ступенькам, и сразу! А-а-а! Это, значит, он как раз прямо! Прямо под нашей площадкой! Чёрт возьми!

Эли кивнула двойной улыбкой. Одной подтвердила, что Лю́си правильно догадалась, а второй показала, что ей совсем не нравится, что подруга ругается – как мальчишка. Но Лю́си, видно, всерьёз решила превратиться в мальчишку: хлопнула себя ладошкой по лбу, потом свистнула, лихо надела бейсболку и повернула её козырьком назад. И сразу, будто они с Эли обо всем договорились, стала ногой подпихивать рюкзаки к лестнице, что вела в тот самый подвал.

Да, в тот самый, что находился под кофиком. Странно, что Лю́си про него забыла. Хотя нет, не странно. Маленькие хозяйки редко в нём бывали, он им достался вместе с домиком, и когда домик готовили для двух почётных горожанок, все ненужные вещи перетащили вниз, в подвал. И потом, когда домик переделали в кофик, туда свалили ещё много ненужных вещей. И славные жители Птибудошта, очень добрые, очень любящие двух почётных горожанок, просто не подумали, что подвал может пригодиться в хозяйстве.

Раза два в год подруги в него спускались, чтобы ещё раз убедиться – ни на что он не годен! Вернее, так: он бы очень даже был годен, в нём можно было устроить кладовую для продуктов, можно было поставить огромный холодильник и положить столько полезных вещей… Только вот беда: подвал уже был завален до самого верха старыми бесполезными вещами. Девчонки называли их «сокровищами», старыми, древними, совершенно бесполезными.

Эли и Лю́си каждый раз вздыхали, когда смотрели на них. И «сокровища» в тёмном подвале тоже смотрели в ответ и тоже вздыхали. Это были резные ножки и спинки поломанных стульев и кресел, целые и разбитые сундуки, дырявые гобелены, свернутые в огромные трубы, и ещё много-много чего. Девчонки смотрели на «сокровища» пять минут и понимали, что им пяти дней не хватит, чтобы всё вытащить и выбросить. И что? Целых пять или шесть дней их любимый кофик не будет работать?! Этого девчонки даже представить себе не могли. Даже мысль о том, что их кофик не будет работать хотя бы один день, казалась им ужасной. И потому они только руками разводили – дескать, когда-нибудь потом разберем, но не сегодня. Или двумя руками разводили: одной Эли, а другой Лю́си. Ну, не было у них свободного времени! Они на вечерний отдых еле находили часок-другой.