— Вот об этом я как раз и хотела поговорить. Тимур, посмотри на себя. Кем ты стал рядом с ней? — от слов женщины мне тут же сделалось неприятно на душе. Когда и, главное, чем я успела ей так навредить?

— В чём конкретно заключаются твои претензии? Чем так не угодила моя Катя? — задал Тимур мучающий меня вопрос.

Внутри всё сжалось, стало до жути больно слушать их голоса и осознавать всю несправедливость сказанного в мой адрес.

— Да потому что... сейчас ты повторяешь судьбу своего отца, — как-то непонятно ответила Роза Альбертовна и вмиг погрустнела. — Он был силён, казалось, что непобедим, а нрав... его буйный нрав… И лишь со мной он обрёл спокойствие, стал размеренным… Другим. Это его и погубило. Ты знаешь. Ты всё прекрасно знаешь. И когда ты решил пойти по стопам своего отца, я была единственным человеком в семье, который поддержал тебя. Только условие у меня было одно, и ты мне обещал его выполнить.

— Пока участвую в боях, держать сердце своё в узде, — как мантру повторил Тимур приговор.

— А что сейчас мы наблюдаем? — устало поинтересовалась женщина у сына.

— Я контролирую себя, — попытался оспорить её доводы Тимур.

— Нет! Ты по уши влюблён в неё. Плохих парней всегда, конечно, тянет к хорошим девочкам. И у нас с твоим отцом так было. Только для бойца это губительно, сын, пойми, наконец, — слова Розы Альбертовны немного шли вразрез с тем, что я знала. Отец Тимура ведь уважаемый предприниматель. О каких боях может идти речь? Он хил в плечах и скуп на мышцы. — Я просила тебя лишь об одном — никаких чувств, пока ты на ринге, — строго, по-учительски, повторила она.

Тимур молчал. Ему нечего было сказать в ответ, потому что боец действительно искренне полюбил меня.

Мать Тимура же продолжала его добивать:

— Ты понимаешь, что эта любовь делает тебя слабее? Усыпляет бдительность. Сколько раз ты тренировался за эти дни? Хочешь, чтобы октагон сделал из тебя инвалида? А как же твои планы, мечты? Или, может, Кате приятно будет каждый раз смотреть, как её любимого мутузят в клетке? — опытный педагог знала, на что давить.

— Нет, — стиснув зубы, выдал напряжённый Тимур.

— Сын, ты же сам видишь, как она УЖЕ страдает. Прими решение, не ради себя, хотя бы ради неё. — Слова его матери дико злили меня: не ей принимать решения в наших отношениях, а то, что было раньше, не факт, что повторится вновь. Мы сильные, и нам теперь есть для кого справляться со всеми трудностями этой жизни.

— Она нужна мне, — устало потёр Тимур глаза, не желая принимать позицию матери.

— Карьера или любовь. Другого не дано. Выбирай, — властно выдвинула мать своё условие. — Но если ты выберешь её, этот невинный цветочек, что подчистую губит в тебе бойцовские качества, то я сделаю ВСЁ, чтобы на ринг ты больше не вышел. Ты меня знаешь. Мы с мужем подключим все возможные связи. Прости. Это будет на благо твоему здоровью.

— Что ты несёшь?! Я что, маленький мальчишка, чтобы загонять меня в такие рамки? — Тимур разозлился, резко встал, облокотился о стол матери. Однако его грозный вид совсем не смутил нашего завуча.

— Я не дам тебе повторить судьбу отца, чего бы мне это ни стоило. Выбирай. Ринг или Катя, — мать выжидающе посмотрела на своего ребёнка, что осел в ближайшее кресло, и продолжила его добивать аргументами: — Как ты не понимаешь, Тимур, этими отношениями вы только портите друг другу жизнь. Она адвокат, деловая репутация для неё превыше всего, а ты... ты хладнокровный боец, который сейчас скачет как заяц вокруг своей слабой самки. Это непростительно, сын. Оно того как минимум не стоит, поверь. Пройдёт время, и чувства угаснут, с этим можно будет смириться. Катя тебе не подходит. Она нежная, хрупкая, девочка-отличница, которая перетягивает тебя совсем на другую сторону. Но ты ведь боец! Или я ошибаюсь?