– Простите, как ваша фамилия? – уточнила я.

– Макарова… – удивленно сказала она.

Я кивнула и вылетела за дверь.

Конец истории Лены, а точнее того отрывка, где ее жизнь соприкоснулась с моей, я договорила вслух по дороге к своему подъезду.

Когда я позвонила в дверь Галины Семеновны еще раз, она открыла мгновенно, как будто ждала на пороге.

– Вот… документы… свидетельство о рождении, где указаны вы как единственный родитель и полис, – сказала я, но она не слушала.

Галина Семеновна смотрела на Леночку.

– Вы… вы моя мама, да? – спросила девочка.

Я смотрела на наполненные слезами глаза женщины, и неожиданно почувствовала, что у меня тоже на нижних веках появилась влага, а в горле защипало. Это было неожиданное и давно забытое ощущение.

В последний раз я плакала в семь лет.

Где-то через час Галина Семеновна вышла из спальни и прошептала:

– Спит.

Тогда я опять кивнула на документы на столе перед собой.

Хозяйка квартиры не веря взяла их в руки.

– Это какая-то подделка, да? Тут моя фамилия.

– Нет, они самые настоящие.

– Но как? Так же невозможно. Все же это где-то регистрируется…

– Посмотрите свой паспорт, – ответила я. – Заметьте, я даже не знаю где он у вас лежит.

Галина Семеновна прошла в прихожую, достала документы из сумочки, вошла в комнату, листая страницы и замерла.

Я знала, что на станице «дети» она увидела запись, которой по ее памяти там не могло быть. Запись не новую, а уже немного потертую. Ровно так, как должно было случиться лет за пять.

– Это как? Какое-то волшебство? – растерянно спросила она.

– Единственное доступное мне, – улыбнулась я.

Она продолжала смотреть мне в глаза, и я поняла, что необходимо объяснить. Если уж играть честно и в открытую, то до конца.

– Я сочиняю сказки про людей, которые воплощаются в реальности. Это не так просто, как может показаться – если сюжет будет недостоверным, то он не сработает. Отрастить кому-то крылья и научить летать не получиться. Придумать как трус внезапно стал смелым, а у инвалида выросла нога – тоже. Но слегка подправить естественное течение событий вполне в моих силах. Мать Лены действительно забыла про нее. Спившийся отец если не сейчас, то через пару лет тоже не вспомнил бы о ребенке. Я просто чуть ускорила время. Вы вполне могли бы удочерить ее официально. Опять-таки, я просто сделала так, что это произошло сейчас, а не завтра или послезавтра. Лена и так уже настрадалась, зачем ждать того момента, когда отсутствие воспитания и образования станет непоправимым?

– Кто же ты? – с недоверием спросила Галина Семеновна.

– Сказея.

– И много вас… таких?

– Насколько я знаю, одна.

Галина Семеновна медленно опустилась на стул:

– Честно говоря я даже не знаю, как реагировать на все это… – растеряно прошептала она.

– Никак. Занимайтесь дочкой. А обо мне постарайтесь забыть. Если хотите, я сделаю так, что исчезну из вашей памяти, как только выйду за дверь.

– Нет. Пожалуй нет. Я хотела бы помнить, как получила… дочь, – после небольшой паузы произнесла она.

– Мне тоже так показалось, поэтому я столь откровенна. Вы вообще первая, кому я открылась. Но не хочу вас больше утруждать…

– Да нет, что ты… я так благодарна… сиди. Может еще чаю?

– Нет, я вижу, что вы теперь нервничаете рядом со мной. Это нормально. Я не обижаюсь. Поэтому все-таки пойду. Я верю, что вы будете хорошей мамой.

Больше она не протестовала. Я еще раз улыбнулась, кивнула и вышла из квартиры.

***

Телефонный звонок догнал меня, когда я шла к своему подъезду.

– Мать, ты чего молчишь. Чего ты там сегодня отчебучила? – спросил голос Арины.