Она вздрогнула, опустила взгляд.

Я с опозданием поняла, что мой вопрос мог оказаться бестактным, потому что задевал рану на сердце. К сожалению, оценить заранее мне это было сложно.

– Простите, – произнесла я.

– Да нет. Не извиняйся. Все что могло болеть уже отболело, – Галина Семеновна слабо улыбнулась, встала, подошла к серванту и достала из нижней тумбы толстую книгу.

Когда она открыла ее передо мной, то я поняла, что это альбом с фотографиями. Я только читала про такие и никогда еще не видела вживую.

– Вот она, моя Любочка.

Фотографий было много. Кулек из одеял с розовыми ленточками, счастливый папа, встречающий жену с дочкой из роддома. Любочка сидит, Любочка кушает. Первые попытки ползать… и всегда улыбающиеся родители.

Было видно, что у обоих дочь была центром мироздания.

Фотографии заканчивались после второго класса.

Дальше альбом был пуст.

– Несчастный случай. Выбежала со школьной территории. Водитель грузовика не заметил. Тогда лежачих полицейских перед школьными дворами еще не делали, – сказала Галина Семеновна, когда я закрыла альбом. – Володенька… он не справился с потерей. Бросил работу, уехал на заработки на вахту куда-то. Сказал на год, но так и не вернулся. Я и не обижаюсь. Все понимаю.

– А кем вы работаете? – спросила я.

– Врачом в нашей детской поликлинике. Лор.

Однако, в этой женщине таился крепкий стержень, не позволивший ей разрушить свою жизнь после трагедии. Потеряв дочь, она находила в себе силы ежедневно общаться с другими детьми. Смотреть на счастливых родителей и не испытывать при этом боль, а даже наоборот – радоваться вместе с ними.

Не зная, что сказать, я предпочла еще раз откусить шарлотку.

– Скажите, Лин, а вы ведь тогда соврали полицейскому про собаку, да? Просто неуютно чувствовать себя не в своем уме, – неожиданно произнесла она.

Я чуть не поперхнулась. Старательно прожевала кусок пирога, тщательно подбирая слова.

Сначала я думала, что схожу к ней, познакомлюсь, осмотрю дом и если все срастется, то использую ее без спроса.

Этот вопрос выбил меня из колеи. Женщина была умнее, чем я предполагала, и мне вдруг показалось, что с ней стоит быть честной. И играть в открытую.

– Да. Соврала, – коротко ответила я.

– А почему? Это… может быть опасным для других.

– Не может. Оно… приходило за мной, – неожиданно для себя самой сказала я и поняла, что это правда. Интуитивно я это ощущала, а сформулировала на каком-то подсознательном уровне только сейчас. – И больше не вернется.

Хозяйка квартиры пристально на меня смотрела.

– Ты уверена?

– Нет. Но полицейский тут точно ничем бы не помог. Галина Семеновна… – я замялась, так и не подобрав слова, а потом решилась и выпалила, – а что, если у вас появится еще одна дочь?

– Бог с тобой! – усмехнулась она, – стара я уже для родов то.

– Ей пять лет. Примерно. И ее зовут Лена. У нее никого нет, она очень ищет маму, хотя даже не представляет, как она выглядит.

– Она в детском доме? – Галина Семеновна серьезно посмотрела на меня.

– Нет. Она сейчас у меня в квартире. Не спрашивайте как, но я могу устроить, что по всем документам это будет ваша дочь.

Она растерялась, встала, нервно разгладила скатерть, подошла к фоторамке на стене.

– А что стало с ее отцом?

– Она его тоже уже не помнит. А он никогда не вспомнит о ней. Галина Семеновна… вы будете для нее идеальной мамой. Я вижу. Разрешите, я приведу ее, и вы посмотрите на нее.

– Да ты что! Смотрины еще устраивать, – она резко развернулась ко мне, – это что, щенок что ли?! Если ей негде жить и у нее никого, то приводи без разговоров. А потом разберемся что и как.