– Так не в моем десятке он, а у Рулафа. Ему судьбу своих воинов решать.

– Останется он, – Рулаф рассек рукой воздух, показав, что решение окончательное. – Дела десятка – это дела десятка. Тут должен десятник разбираться, а не княжеский совет.

Громкий вздох подходящего Варяжки заставил старых воинов вновь рассмеяться.

– Пойдемте. Я вас отведу в детинец. Будем знакомиться, – затем отрок повернулся к Преде: – А тебе отдельную комнату выделят на женской половине. Будешь приходить в детинец по утрам, а почивать там.

На следующее утро, когда солнце еще только пробивалось сквозь кроны вековых деревьев, десяток Варяжки, где находился и Годун, уже собирался в общей зале и готовился к завтраку. Все детские едва не прыгали от радости – впервые они будут есть за единым столом с дружиной. Годун вошел в трапезную вторым и сразу начал взглядом искать Вигислава. Княжич стоял рядом с Владимиром и Рулафом, которые о чем-то спорили. Подойдя ближе, новоиспеченный детский услышал окончание спора старших:

– Я понимаю твою обиду, Владимир, – Рулаф положил руку на плечо родича. – И я признаю, что ты вправе взыскать виру за Олега. Но он – твой старший брат. Мое положение не позволяет мне вставать между вами. Вы – крови Святослава. Твое право на Новгород я поддержу. Но на Киев с тобой не пойду, уж не серчай.

– Ты всегда шел путем разума, сродник. Не серчаю я, но кручинюсь. Волю твою принимаю.

– А я – нет!

Оба князя повернулись на Виги.

– Можешь от меня окончательно отказаться, тятя. Мой меч и моя дружина пойдут с тобой.

Вигислав достал свой меч и повернул рукоятью в сторону Владимира.

Владимир посмотрел на Рулафа. Ладожский князь тяжело вздохнул, но кивнул.

– Коль воин хочет поменять дружину, князь не вправе ему мешать. Такова Правда.

Владимир взял меч и кивнул:

– Да будет так. Я принимаю тебя и твою дружину.

Рулаф не взглянул на сына, лишь сжал чуть сильнее плечо Владимира, после чего отвернулся и направился к своему столу.

Годун, наблюдавший за этим, не решался подойти. Виги сам приблизился к мальцу и потрепал за волосы:

– Ты все слышал, да?

– Мы уходим?

– Не все. Только я с Парсбит и парой человек. Ты останешься здесь.

– Но…

– Не время, Годун, – стоящий рядом Владимир перебил парнишку. – Набирайся сил и усердно учись. Обязательно возьму в свою дружину, когда подрастешь. А Вигислав приедет к тебе еще не раз.

Князь снова улыбнулся, как будто ничего не произошло:

– Ну и кому я еще могу доверить важное задание по защите княжьей дочки? Справишься?

Мальчишка посмотрел на княжича, затем нашел взглядом сидящую на скамье с его десятком маленькую княжну.

– Справлюсь, княже.

Когда трапеза завершилась, дружина Владимира и все, кто к ней решил примкнуть, вышли из-за стола, поблагодарив князя Рулафа.

– Спасибо, родич, за прием теплый, но время не ждет, – князь Новгородский протянул руку хозяину дома. – Ты не передумал?

– Нет, Владимир. Это ваши семейные дела, хоть и аукнутся они всем нам, – Рулаф мрачно посмотрел на стоящего за спиной Владимира сына. – Негоже нам вмешиваться в ваши с братом дела. Даже если я понимаю и принимаю твое право на виру за родича. Я должен заботиться о своих людях и своем городе.

– Добро, Рулаф. Да будет так.

Через три четверти часа лодьи и драккары Владимирова войска отправились вниз по течению. С темного неба хлестал дождь. Острые, словно ежовые колючки, капли били в лицо маленького варяга, провожающего взором последнюю лодью. Сквозь дождь было почти не разобрать фигур, но он продолжал вглядываться туда, где должен был стоять Вигислав. А рядом наверняка замерла Парсбит с Бачой на руках и смотрела на причал. Его, Годуна, мама и папа должны были думать о нем, когда уходили. Сам того не желая, он заплакал.