Второй – варяг. Года на три старше Годуна. Маленький и щуплый на вид, он с легкостью управлялся двумя мечами. Точнее, мечом и саблей. Против него вышел большой розовощекий отрок с жиденькими усами. Если бы не шрам через всю щеку, его можно было бы принять за детского, просто очень большого. Он улыбнулся, взял щит и копье и ринулся в атаку. Младший соперник мечом отразил выпад копья, а саблей ударил по жилам на незащищенных ногах громилы. Жуткий крик отрока заставил старших гридней выбежать на поле поединка. Несмотря на то что оружие было учебным, малец смог покалечить розовощекого. Причем по опечаленным лицам старших гридней стало понятно, что парень уже никогда не будет полноценно передвигаться, ведь деревянная сабля пришлась в аккурат над пяткой, перерезав ножные жилы.

Победителя за ухо выводил из загона поджарый варяг с седыми длинными усами.

– Твой отец гордился бы тобой, но я не твой отец! Ты почто мальца изувечил? А если он ходить не сможет?

– Тогда я буду заботиться о его роде и делиться добычей, – несмотря на то, что парень шел на носочках с запрокинутой набок головой, он казался абсолютно спокойным, – это ведь по Правде.

– Святополк! Отпусти братича3! – Виги пробивался сквозь толпу варягов. – Отпусти, говорю!

Седой варяг отпустил паренька. Ухо, за которое держал дядька-пестун4 своего подопечного, стало раза в два больше второго и цветом напоминало сливу.

– Виру требовать будешь, княже?

– Нет, наоборот. В отроки хочу взять. Да десятником над детскими сделать. Мало кто двумя мечами орудовать нынче способен. Станешь обучать и этого, – он вытянул из толпы детей Годуна, – и десяток, в который его зачислят.

– И чем этот малец от других отличается? – Святополк прищурился и оценивающе окинул взглядом мальчишку.

– Это сын Мстислава и мой названый сын. Прошу как друга, а не служивого.

Седой изменился в лице и помрачнел.

– Я жизнью обязан твоему тяте, малец. Пусть так. Мой братич будет учить тебя и присматривать, – он повернулся к недавнему поединщику, – отвечать за него и этот десяток своей головой и не только перед князем, но и передо мной и всем родом. Понятно, Варяжко?

– Да понял я, понял, стыря5. Наказание принимаю.

 Годун стоял и ждал своей очереди, выбирая оружие. За этим занятием он не заметил, как к нему подошли Виги со Святополком и худощавым бойцом:

– Что делаешь, малец?

– Думаю, с чем биться буду, – ответил мальчик, не переставая разглядывать деревянный меч. – Мне кажется, этот хороший, да?

Взрослые переглянулись с улыбкой, а худощавый парнишка ответил:

– Драться надо потом, когда из детских в отроки переходишь. В детские берут без испытания боем. Ты Годун?

Мальчик опустил меч и удивленно посмотрел на говорившего:

– Он самый. А ты, Варяжко, добротно отделал того борова.

– Не добротно, – вмешался седовласый. – Мы одна дружина. Мы должны прикрывать друг друга, а не калечить. Паренек теперь со службой, скорее всего, закончит и будет в поле коров пасти.

– Ой, – в глазах Годуна промелькнул ужас. – Он больше не будет воем?!

– Я не хотел, – Варяжко покраснел и опустил глаза. – Ты сам меня учил, стыря. Если противник открылся, бей. Он открылся. Ноги из-за веса у него слабые. Вот я и ударил. Кто ж знал…

– Не кори себя. Просто теперича тебе за вас обоих службу нести. И половину от своей добычи ему отдавать. По Правде так будет, – Виги потрепал новоиспеченного отрока за чуб.

На площади прозвучал призыв подойти всем, кто хочет стать детскими, и Виги подтолкнул названого сына в спину:

– Давай, тебе пора.

Когда Годун вышел из толпы на площадку, усыпанную песком, он увидел группу детей. Пара дюжин мальчишек, смущенно переступая с ноги на ногу, стояла в ряд. Лишь четверо ребятишек сбились в кучку и немного обособленно. Среди них была девочка.