Женщина немного отстранилась от воина, и взгляд Тиодольфа прояснился. Он увидел, что она была босая, в лёгком чёрном платье. На руках её не было золотых колец, на шее не было ожерелья, а на голове – короны. Но она выглядела столь прекрасной на исходе этой ночи, что он вспомнил её красоту, открывавшуюся в солнечном свете дня. Воин громко рассмеялся, радуясь встрече, и спросил: «Что случилось, Солнце Леса? Или это такой новый обычай твоего рода и всех божеств – одевать невесту как только что пленённую невольницу или как женщину, потерявшую всю родню и ставшую бродяжкой? Кто же тогда будет стремиться в Жилище Асов и взбираться к Дому Богов?»

Солнце Леса отвечала ему, не подходя ближе, но таким нежным голосом, какой способен проникнуть в самое сердце:

Она посмотрела на него с тоской, некоторое время оставаясь на месте, но, наконец, не сумев сдержать себя, подошла к нему, взяла его руки в свои, поцеловала его в губы и, лаская, произнесла:

Тиодольф ничего не ответил, а только улыбнулся, но не её словам, а приятному голосу и прикосновениям рук. Эта женщина испытывала такую сильную любовь, что сама печаль преображалась силой этой любви. Солнце Леса продолжила:

Он, нежно лаская её руки и плечи, с любовью ответил: