Время, когда возникала героическая поэзия, определяет ее содержание. Это была эпоха, когда развивались дружинные отношения и война становилась основным промыслом варварских племен. Поэтому основное действующее лицо в героической поэзии – всегда воин. Общественный строй, характерный для данной эпохи, – это так называемая военная демократия. Люди расценивались тогда в соответствии со своими действительными достоинствами, а не в отношении к их богатству, положению в обществе или чину (как в классовом обществе). В частности, вождь племени должен быть сильнее и храбрее окружающих, иначе он не был бы вождем. Поэтому герой поэзии такого общества – всегда идеальный герой. Он наделен силой и храбростью больше, чем все его окружающие, и он всегда вождь.

Но проявления силы и храбрости, многочисленные победы над врагами – всего лишь внешние атрибуты героической поэзии, они не обязательны в ней. Сущность героизма – в безграничной силе духа, в победе человека над самим собой, т. е. в совершении им чего-то трагического для него самого, часто такого, что ведет его к гибели. Поэтому героическая песнь по содержанию – не панегирик, а трагедия, повествование не о радости и славе, а о горе и гибели.

Герой одерживает победу над собой во имя того, что представлялось людям высшим долгом. Но с современной точки зрения такая победа обычно кажется варварской и бессмысленной жестокостью: у современного человека совершенно другие представления о долге. Для людей того общества высшим долгом было поддержание чести рода или своей героической чести. А поддержание героической чести заключалось прежде всего в убийстве ради мести. Убийство из мести было делом не зазорным, даже напротив, наиболее славным. Ради мести герой идет на все. Хамдир и Сёрли готовы умереть, чтобы отомстить за свою сестру Сванхильд. Брюнхильд добивается убийства Сигурда, которого она любит, чтобы отомстить за свою оскорбленную героическую честь – за то, что он заставил ее нарушить данный ею обет выйти замуж только за самого бесстрашного. Гудрун убивает своих сыновей и своего мужа, чтобы отомстить за своих кровных братьев Гуннара и Хёгни. Таким образом, потребность в мести за родичей или за кровную обиду была не личным чувством, которое следовало в себе подавить, но напротив – она была высшим долгом, ради которого надо подавить в себе все самые сильные личные чувства: и страх смерти, и любовь, и материнское чувство.

Но романтическая и материнская любовь в архаичной героической поэзии отнюдь не являются чувствами, сила которых возвеличивается и которые могут быть пружинами героических подвигов. Восхваляются не они, а выполнение героического долга. Они же просто чувства, которые герой убивает в себе, как он может убить самого себя. Нет в этой поэзии и прославления любви к своему народу или родине, как вообще нет никакого интереса к вопросам национальным и государственным. Это и понятно: героическая поэзия возникала в обществе, в котором ни народности, ни государства еще не сложились.

В героической поэзии всякий герой в конце концов погибает. Но, в соответствии с фаталистскими представлениями эпохи, он чувствует заранее, что ему суждено, и поэтому, умирая, знает, что обречен на гибель. Именно благодаря этому он может, погибая, ликовать, что выполнил до предела свой героический долг.

Так выражено это ликование, точно и лаконично, в последних словах Хамдира в конце последней песни «Старшей Эдды».