– Это всё, что ты хотел у меня спросить? – чтобы скрыть дрожь в руках, с силой сжимаю блокнот. Голос подрагивает. Не знаю, замечает ли это Игорь.

– Это всё, что ты хотела мне сказать? – он отвечает вопросом на вопрос. Как бы дает мне шанс признаться, но я этого делать не намерена.

– Если ты еще раз явишься ко мне ночью, я не выйду, уяснил?

Серебрянский улыбается хищно. Меня только сильнее трясет.

– К себе пригласишь? С сыном познакомишь? С мужем? – Ерничает.

– Пошлю к черту и стройте свой океанариум без меня, ясно?

Вру, конечно, но сейчас неважно. Хочу звучать отчаянной и убедительной.

Серебрянский улыбается, но спорить не рвется.

– Он же даже не спустился, Агата. А вдруг я тебя украл бы? Шли ты его к черту…

Абсолютно неуместное замечание Игоря поражает до глубины души. Он даже не представляет, как больно делает, наверное.

Смеет бросать упреки моему несуществующему мужу, когда сам… Бросил меня в самый беззащитный период в жизни любой женщины.

– Да пошел ты к черту, Серебрянский! Жил как-то пять лет без меня – вот и продолжай в том же духе! Только твоих советов в жизни мне и не хватало.

Выскакиваю из машины, хватаюсь за ручку и готовлюсь громко захлопываю. Иду к подъезду, чувствуя себя рассерженной идиоткой.

Повторяя про себя же: лучшее, что я могу сделать в этой жизни – это держаться от Серебрянского подальше. Если для этого придется экстренно найти себе «отца» для Тимурки – я готова даже на это.

12. Глава 12

После разговора с бывшим мужем я полночи крутилась без сна. Утром еле продрала глаза. Мы с Тимуркой и жирафом быстро собрались и поехали к детскому кафе, в котором сегодня один из друзей сына из прошлого сада празднует День рождения.

Может я бы пропустила праздник: и сама не слишком бодра, и по Тимурке видно – он трет глазки и хнычет. Не хочет никуда. Но так мы с ним в сентябре точно не договоримся о походе в новый сад. А мне очень-очень нужно, чтобы он вспомнил, как круто бывает в компании детей.

К кафе мы приезжаем с небольшим опозданием. Я вручаю сыну пакет с подарком из виш-листа, который составила расфуфыренная мамочка, заполненные гелием воздушные шарики и передаю из рук в руки аниматору.

Минут двадцать провожу вместе с другими мамочками – слежу за Тимуром, делаю несколько фотографий и видео себе на память, а потом, когда разговоры становятся совсем мне не интересными – наполненными желчью и ненавистью ко всему окружающему миру, при этом с ярко блестящими винировыми улыбками, я вру, что нужно принять важный звонок, и сбегаю в кафе напротив.

Занимаю столик у окна, заказываю себе капучино и ужасно калорийный десерт. В моей жизни в последние дни перебор с погонями, стрессами и адреналином. Нужно чем-то подсластить.

Убеждаю себя же, что мне вообще не интересен Игорь и о нем я думать не собираюсь, но мысли то и дело сворачивают в ночной разговор. Я страшно боюсь, что он узнает о происхождении Тимура. Всерьез готовлюсь создать специально для него легенду. Нанять актера, представить его Тимкиным отцом. Закончить с океанариумом и забыть о нашей встрече, как о страшном сне.

Экран телефона зажигается. Я взведена, поэтому первым делом думаю об Игоре, но это не он, а Артур.

Улыбаюсь и захожу в нашу переписку.

«Привет, красавица. Как твои дела? Снова пашешь?»

Фыркаю и смеюсь. Хочется напомнить своему бывшему работодателю, что раньше он не журил меня за переработки, а активно пользовался трудоголизмом. Но, видимо, одно дело – он. Другое – Виктор.

К новому работодателю Артур ревнует меня не меньше, чем когда-то ревновал к Игорю. Ну и решение вернуться домой он не одобряет. Уверена, скучает. И по Тимурке, и по мне.