3. Глава 3

Кто-то кричал, как резаный, а от стука разрывалась голова. Можно было предположить, что мне забивают крышку гроба и рыдают над могилой, но эту версию я поставила под сомнение, услышав снова:

– Леди Серебрена! Умоляю, не умирайте!

Проворчала не своим голосом:

– Будто это от меня зависит.

И попыталась приподняться, но тут меня догнал-таки противный салют моего старшенького. В голове будто что-то взорвалось, и от разноцветных вспышек перед внутренним взором закружилась голова.

– Ох, что же это?

Так плохо мне даже в девяностые не было, когда в магазинчик ввалились бритые мужчины в красных пиджаках и вынесли всё, включая манекены и швейные машинки из подсобки. Делать было нечего, и я пошла работать в школу учителем труда, чтобы прокормить своих шестерых детей.

– Будто несколько дней не ела.

Вспомнила, что тогда и встретила своего последнего мужа. Он был одним из бандитов. Ухаживал красиво, с размахом, но пока легальным бизнесом не занялся, все его розы летели в мусор. Умолял родить ему ребёнка, но у меня уже началась менопауза. В итоге сделал ребёнка на стороне, но развестись с ним я не успела. Оказалось, втайне от меня муж вернулся к старым дружкам и закончил свои дни в одной из потасовок…

Внезапно мои воспоминания начали размываться, будто кто-то совместил красное кружево и синюю тюль. Чужие мысли и образы были холодными, как последние дни перед подключением отопления.

– Вот так и сходят с ума, – пробормотала, ощупывая своё лицо.

Оно не было моим! Другие черты, волосы длинные, украшения изящные. А платье такое тяжёлое, будто в него зашили куски свинца.

– Леди! – продолжали надрываться снаружи. – Леди Драконар!

Из чужих воспоминаний, нахлынувших на меня, я уже знала, что это голос Пелли, доброй и работящей женщины, которая пришла в дом Драконаров, как служанка, а теперь выросла до камеристки. Так же она была верной (и единственной) подругой леди, чьи мысли сейчас вертелись в моей голове.

«Не моей, – поправила себя. – Это её голова».

Но где сама леди и почему я оказалась в её теле, было непонятно.

– Молю, отоприте! – рыдала Пелли.

– Сейчас, – я с трудом отодрала себя от жёсткой лавки и, держась за стенку, приблизилась к двери. Борясь с головокружением, отворила засов. – Не кричи, Пелли. Голова болит.

– Простите, леди, – шепнула она и проскользнула внутрь. Схватила меня за плечи: – Как вы похудели! Так и умереть недолго. Может, покушаете? Хотя бы чуточку?

– Только немного, – кивнула я, помня, как вредно объедаться после вынужденной голодовки. – Ещё нужно попить воды.

– Как же я рада, что вы передумали! Так боялась, что умрёте от голода!

Она хлопотала вокруг, подавая мне то воду, то куски лепёшки, по вкусу напоминающую рисовую, а я размышляла о том, что узнала о жизни леди Драконар. Муж десятки раз изменял ей, а она упрямо держалась за того, кто не мог удержать на месте штаны.

– Вот же дурочка! – в сердцах выпалила я.

– Простите, леди, – повинилась камеристка.

– Эта… То есть я – дура. Где договор, который нужно подписать?

Женщина застыла, изумлённо глядя на меня:

– Что? – Помотала головой. – Нельзя, леди! Лорд вышвырнет вас из дома, а род Фениксель не примет брошенку. Вам некуда идти…

– Как некуда? – Я прищурилась, глядя на неё: – А магазинчик, оставленный тебе почившим дядюшкой?

– Так дядя же был портным, – она заметно занервничала. – А я не умею шить. Вы же знаете…

– Зато я умею.

Я решительно поднялась и осторожно вышла из помещения, похожего на сарай.

Понятия не имею, что напутали в небесной канцелярии, но мне выпал шанс пожить ещё немного. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы леди Драконар, вернувшись в это тело, поняла, что не в муже счастье.