Несколько десятков пар глаз перестали делать вид, что устремлены в собственные тарелки, и нацелились на них. Однако Елена не собиралась уступать.

— Этой ночью вы так смотрели, будто расстояние между нами вас тяготило. Что вы вот-вот подойдете ближе, сядете на мою кровать, отшвырнете одеяло и…, — леди замолчала, потрясенная тем, что она описывает фантазии, а не сцены, которые имели место хотя бы во сне.

— И… продолжайте же. Возьму на заметку, чего вы от меня ждете. А еще сегодня я держал вас за руку. Как считаете, это вопиющая вольность или все-таки допустимая?

— Вы отвратительный человек! Лицемер. Не в состоянии внятно объяснить свои намерения. Разумеется, я вам не доверяю даже во сне. Сегодня в отеле вы изобразили, что я вам безразлична. Теперь же нырнули носом мне в декольте и пытаетесь проделать дырку.

Эттвуд с трудом отвел взгляд от аккуратных холмиков ее груди, замаскированных лентами и кружевами. Вот когда она так глубоко вдыхает, то гораздо лучше.

— Я не человек, Елена. Я демон, который увлечен вами. И мне крайне сложно удержаться, чтобы не взять вашу руку снова. Вот так, — он развернул ее кисть и запечатал на внутренней стороне запястья еще один горячий поцелуй.

20. Глава 19. Леди Фелиция ходит ферзем

Леди Фелиция с блеском доказала, что, когда хотела, умела быть отличным собеседником. Хотя ее дочь волновалась, что мама позволит себе лишнее — например, пустится отчитывать Эккерсли, пересказывать сплетни или нападать на ее увлечение птицами — ничего подобного не случилось. Даже когда к тушеной под сливочным соусом белой рыбе подали белое же сухое вино.

Елена с тревогой поглядывала на мать. Горячительные напитки развязывали той язык, делая его злее. Однако Фелиция взирала на жениха и невесту с нежнейшим одобрением и расписывала, как хороши за последние пять лет стали дороги из столицы в пригороды. Да и в другие большие города Мидиуса тоже. Она вскользь коснулась увлечения мужа гольфом — ни слова не сказав про то, что он осиротил семью.

И только после второго бокала, провожая взглядом франта, который сопровождал некрасивую и немолодую даму с крючковатым носом, леди как будто спохватилась.

— Не слышали эпиграмму про нашего Барта? Кто-то из гостей Осборнов записал в салонный журнал, и она отправилась путешествовать дальше. Смотрю на носик этой девушки за тридцать пять и прямо вижу его профиль.
И она продекламировала звонким, хорошо поставленным голосом:

Из всех достоинств нос — он Барту господин:

Как ни крутись, а видно, что за птица.

Он говорит, как гусь, а ходит, как павлин.

Но ростовщик догнал, сбежала и девица.

Эттвуд удостоил Елену настолько выразительного взгляда, что та сразу же замотала головой, отрицая свою причастность. Фелиция заметила и тоже вмешалась.

— Ну, право, граф. Несмотря на «птичью тему», это точно не Елена. Девочка не обидит и мухи. Даже когда я настоятельно советую взять мухобойку… Это эзопов язык. Эх, я когда-то баловалась литературой. Но быт, семья… Годы не пощадили увлечения моей юности.

Энтони уважительно кивнул. И, подцепив вилкой салатный лист, отправил его в рот. Мать и дочь, обе старались делать вид, что жующий демон — для них в порядке вещей. Правда заключалась в том, что с этими существами, даже в ранге аристократа, люди не сходились настолько близко. Ужинать с ними не приходилось ни одному из знакомых Фелиции. Ходили слухи, что демоны не едят, а только пьют. И то больше для того, чтобы не смущать окружающих.

— Леди, — он с улыбкой кивнул старшей из дам. — Я не сомневаюсь, что тетушка Вирджиния найдет в вашем лице компанию, о которой можно только мечтать. Наш визит, к сожалению, продлится не более двух недель. И скорее всего она будет горевать, когда мы отбудем. Они с сыном живут в поместье, почти как затворники.