Моя снасть проста. Гибкое пластиковое удилище, тонкая легкая леска, на конце которой привязана все та же топольнинская муха, мохнатая, грязного желтого цвета. Муха маленькая, смешно топорщится на крохотном крючке. Как рыба может верить, что муха настоящая? Вот и все.

Рыбалка происходит так. Муха аккуратно опускается на поверхность озера и плывет по ней, не погружаясь в воду, удерживаемая на поверхности водной пленкой. Легкие движения воздуха понемногу сносят ее в сторону. Леска также ложится

на водную гладь, становясь совершенно невидимой. Хариус снизу, из глубины, видит ленивую игру мухи на поверхности озера и атакует. Он стремительно несется снизу из глубины, практически вертикально, и бьет муху. В этот момент надо только успеть резко подсечь – и рыба ваша!

Поначалу все идет как по маслу. Я раз за разом осторожно забрасываю муху на водную гладь аккурат над стайкой рыбешек, и всякий раз на нее незамедлительно набрасывается одна из рыбок. Так я вытаскиваю с пару десятков хариусов, одного за другим, и делаю это в самое короткое время. Все рыбки совершенно одинаковы, ровного размера, как будто выведены в одном рыбьем инкубаторе, по единой гостовской мерке. Меня целиком захватывает азарт, я позабыл про все на свете. Самое интересное в такой рыбалке то, что рыбаку с берега все отлично видно. Вот рыба ходит в глубине, у камней. Вот на водную гладь нежно ложится мушка. Вот дугой прилипает к воде и становится невидимой леска. Вот ветерок немного шевельнул и сдвинул в сторону приманку. Вот одна из рыбешек резко развернулась в глубине и кинулась вверх, к поверхности. Вот она резко ударяет муху, и по воде идут первые серебристые круги. Вот я резким движением дергаю вверх и вбок удочку, и в тот же миг серебристая рыбка болтается в воздухе. Мгновение – и она уже бьется в камнях за моей спиной. Я впал в дикий азарт и не замечаю ничего вокруг. Ни того, как таскают рыбу мои товарищи по берегам Потайного, ни того, как уловисто орудуют те двое, что торчат на лодке посреди озера. Ни даже горного солнца, которое успело докрасна сжечь мои руки, лицо и шею.

Через час после начала лова что-то вдруг, однако, меняется. Рыба уходит глубже, половина ее вовсе исчезает в провалах между подводными скалами. Моя муха сиротливо плавает по водной глади, атакуемая все реже. Я решаю, что рыба там внизу наконец догадалась обо всем и раскусила меня, и принимаюсь прятаться за камнями. Я растягиваюсь на огромной покатой глыбе и полностью скрываюсь таким образом из зоны видимости рыбы. Я стараюсь даже удочку расположить так, чтобы она была менее заметна из воды. И почти совсем не шевелюсь. На какое-то время это приносит мне успех: часть рыбы выплывает обратно из камней, и клев становится более частым. Так проходит еще час, моя кожа пылает и болит, но я не обращаю на это внимания. Солнце широкой дугой медленно движется по небу, проходит зенит и понемногу клонится к середине Потайного озера. Поднимается легкий ветерок, по озеру принимается разгуливать мелкая рябь. Рыба окончательно скрывается в глубине Потайного, озеро замирает. Рыбалка окончена. Мои приятели сбредаются со всех концов озера, лодка вытащена на берег, из нее с шипением выходит воздух.

Мы прикидываем общий улов – совсем недурной. Наловлено целое ведро хариуса. Тут же на берегу соображается костер, ставится вариться уха. После ухи у всех есть немного времени отдохнуть до возвращения к вертолету. Я решаю прогуляться по округе и осмотреться. Возвращаюсь через морену назад и оказываюсь на влажном зеленом ковре тундры. Вверх налево плавно уходит склон гольца, сочащийся водой, с языками лежалого серого снега. Ниже и правее видны густые заросли карликового кедра. Только вот нигде не видно вертолета. Наверное, я прошел стороной от него. Спускаюсь к кедрачу. Он стоит плотной стеной, на низких ветках с длинной мягкой хвоей висят крупные, почти уже спелые шишки. Вдруг я обнаруживаю на земле старый след от ГАЗ-66 – стало быть, на Потайное можно заехать и на машине!