Не пропустит он врага.
Но резервы будут поздно,
Но фашисты не прошли.
И глядят солдаты грозно,
Не отдавшие земли.
Есть такие вот задачи —
На войне любой ценой
Устоять в бою, иначе
Будешь проклят всей страной.
Всей страной и всем народом,
Что давал и пить, и есть,
Что в полях и на заводах
Для врага готовил месть.
Полк не выполнил задачу,
Не пойдёт уже вперёд.
Подмосковный ветер плачет,
Плачет так, что жуть берёт.
Полк погиб, покрыли кровью
Снег фашистские войска.
Полк погиб, но в Подмосковье
В землю вмёрз он на века.
Нет, не дрогнули мальчишки,
Нет, никто не побежал,
И всё дальше, дальше вспышки
Полк бессмертный провожал.
Русский рубеж
На присвоение городу Ряжску Рязанской области почётного звания «Рубеж воинской доблести»
Салют в Москве Берлин затеял рано,
Ведь надо было Ряжск ещё пройти.
Но танковый кулак Гудериана
Упёрся в неприступные пути.
И в это время Сталин вспомнил Бога,
И Кремль икону поднял в синеву —
Рязанская железная дорога
Не пропустила немцев на Москву.
Она тогда на них взглянула косо,
Отдав, что было лучшее, в горсти:
Как ураган бессмертные матросы
Сметали нечисть на своём пути.
Про этот бой страна тогда не знала,
Но вот отсюда начала она
Из крупповского падшего металла
Ковать своим героям ордена.
А Ряжск не пал, его железный узел
Врага за горло плотно взял тогда,
Чтобы мужик рязанский – косопузый,
Не знал господ на Хупте никогда.
Есть рубежи, наверное, и круче,
Есть города, где были пыль и прах.
Но Ряжск мой жив, и помнит он, и учит,
Что русский дух не знает слова страх.
И пусть враги не верят в эти сказки,
Мы в бой идём с Отчизной на устах,
И точно знаем, в сорок первом в Ряжске,
Задолго до Победы пал Рейхстаг.
«А стихи-то ни о чём…»
А стихи-то ни о чём,
Как мы, в общем жили-были…
«Кто придёт на Русь с мечом…»
И случалось, приходили.
А стихи-то ни о чём —
Никакого в строчках прока,
Всё не тает снежный ком —
Всё идут к нам издалёка.
«Ещё луна совьёт гнездо над крышей…»
Ещё луна совьёт гнездо над крышей,
Заглянет в гости ранняя звезда,
Когда сквозь стон я голос твой услышу,
Издалека добравшийся сюда.
На батарее кончились снаряды,
Ушли «вертушки» и когда их ждать?
Небритый снайпер рыщет где-то рядом,
Не разучившись в русских попадать.
Смотрю туда, где чей-то ватник тлеет,
Где чьё-то тело начинает тлеть.
Здесь никого никто не пожалеет,
Лишь потому, что некому жалеть.
Вон закопчённый остов бетеэра,
И лейтенант, повисший на броне.
Всё, что осталось, это только вера,
Что нас свои не бросят на войне.
А ты кричишь, и я тебя услышу,
И в полушаге проползёт беда…
Ещё луна взойдёт над нашей крышей,
Заглянет в гости ранняя звезда.
Жене друга
Прошедшей ночью не стреляли
По взводу мужа твоего.
Мы никого не потеряли,
Мы не убили никого.
Кричит петух в Урус-Мартане,
Встаёт, не выспавшись, рассвет.
Но завтра здесь кого-то ранят
Или убьют… А, может, нет.
Тебе опять приснились горы,
Бинты, впитавшие войну.
Ты хоть во сне забудь, что горе
Тебя постигнет не одну.
Поспи ещё, пока мы живы,
Пока ни снайперов, ни мин,
Ведь ранним утром после взрыва
В живых останусь я один.
Жёны интернационалистов
Коляски ставят рядом,
Вязанье достают,
Поскольку с детским садом
Ещё непросто тут.
Ещё с работой туго
И с привозной водой.
И катятся по кругу
Рассказы чередой.
Что долго писем нету,
Что отпуск не дают,
Что их мужья с рассветом
Под пулями встают.
Кричат младенцы в зыбках,
И ветерок свежей,
И в скомканных улыбках
Тревога за мужей.
Инвалидная коляска
Скрип надрывный летит по свету
От колясочки от его.
И страшней того скрипа нету
В мире песенном ничего.
Вроде, встречных не замечая,
Катит, катит себя солдат,
Но глаза его чуть печально