***

Замок тихо пикает от моего прикосновения, идентификатор выдает зеленый сигнал, и дверь послушно ползет в сторону.

Йеху! Наконец-то дома.

Не то чтобы я сильно привязывалась к местам, но свою квартирку люблю нежной любовью и, хотя уже давно могу позволить себе что-то просторнее, менять ее пока не планирую.

Последний рывок: перетаскиваю чемодан через порог. Все, все, зараза предательская, отмучились.

Опираюсь на дверной косяк, выравнивая дыхание, и вдруг замираю. Чем это так воняет?

— Свет! — командую системе квартиры. А в следующее мгновение с удивлением рассматриваю раскинувшийся передо мной хаос, виной которому вовсе не брошенный у стены чемодан. — Какого?..

Скривившись от омерзения, на цыпочках прохожу в комнату. А как тут еще идти-то, между пустых бутылок из-под пива, выставленных по всему полу? Настоящее минное поле. А вот и особенная «мина» — пролитый прямо на ковер апельсиновый джем. Теперь понимаю, что за вонь стоит воздухе — смесь несвежего алкоголя и апельсинов.

— Вытяжка! — рявкаю так, что, должно быть, слышат все сто десять этажей подо мной и еще восемьдесят девять сверху. — Прибью придурка.

— Запрос не идентифицирован, — откликается система.

Женским голосом!

А у меня в настройках всегда стоит мужской. В этой квартире может звучать только один женский голос — мой, и это закон. И сейчас мне действительно хочется прибить одного придурка. Единственного, у кого имеется доступ в мой дом, и единственного, у кого хватило бы наглости сотворить такое с моей квартирой и не отправиться в бега куда-нибудь в Солнечную систему.

С силой хлопаю ладонью по панели двери, ведущей в спальню. Та послушно ползет в сторону. Иногда мне чертовски не хватает классических дверей на шарнирах — ох и грохнула бы я такой сейчас.

— Свет!

Виновник торжества, ожидаемо, находится в спальне. Ну а где ему еще быть, если не обнаружился в гостиной и не вышел навстречу? Преспокойно спит в — моей! — постели, улегшись на живот и подмяв под себя — мою! — подушку. Бледная кожа, острые лопатки, светлые отросшие волосы, разметавшиеся по подушке.

— Вытяжка!

Спящее тело продолжает мирно спать, никак не реагируя на мой громкий голос. Ну, погоди у меня.

На сей раз уже не на цыпочках, а со злостью впечатывая пятки в пол и ловко лавируя по «минному полю», мчусь в ванную. По дороге хватаю со столика в гостиной пустой графин и наполняю его до краев холодной водой. После чего, неся графин за ручку на манер жезла в вытянутой вверх руке, возвращаюсь в спальню и с удовольствием выливаю его ледяное содержимое на голову незваного гостя.

Вот так-то. Кровать моя, постель моя: хочу — поливаю, захочу — подожгу.

Ледяной душ творит чудеса: полуголое тело, завернутое в одеяло только по пояс, рывком садится на постели, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь развести в стороны облепившие лицо волосы. Потом, видимо, окончательно просыпается, и хрипы тонущего сменяет жаркая, я бы даже сказала, пламенная речь. Будь мы в эфире, пришлось бы «запикать» ее целиком — ну куда это годится, мат на мате.

— Кайя?! — Мокрое чучело, тощее тело которого покрыто мурашками размером с горох, наконец протирает глаза. — Что ты тут делаешь?!

Святая простота.

— Живу, — напоминаю то, о чем ему не следовало бы забывать, и сдергиваю с теперь уже брыкающегося тела одеяло.

Миксер мне в глаза, он еще и без белья!

Бросаю одеяло обратно и отворачиваюсь.

— Оденься, будь любезен, — цежу сквозь зубы.

Я не просто зла, а очень зла. Я элементарно устала после длительного перелета, после… чемодана! Хочу ванну с пеной, бокал вина и в постель. В пустую и уютную, а не занятую моим обнаглевшим младшим братцем, вообще-то, живущим совершенно по другому адресу и получившим доступ в мою квартиру исключительно на крайний случай, а сейчас явно не он.