— Иди, одевайся. Нам пилить на другой конец города почти. — поторапливает Натка, бросая в кофеварку зерна арабики. 

— Не поеду я к твоему боссу. Какая из меня секретарша? С компом и то, кое-как управляюсь. Это ты курсы закончила, а я в этих отчётах ничего не понимаю. 

— Пфф, ты, Астахова, дура. — воздевает глаза вверх Наташка, — я тебе про Фому, а ты мне про Ерему. Обязанности секретарши буду исполнять я, твоя задача очаровать Лескова, даже усилий прилагать не надо, он и так на тебя запал. 

— С чего ты решила, что он мне денег даст, может, он жадный? 

— В постели себя покажешь на уровне, даст, как миленький. 

— Не буду я с ним спать! — заявляю я, и тихо добавляю, — есть деньги на операцию. Не спрашивай, откуда. Главное, Витька поправится, а дальше я сама разберусь. 

***
Больше всего на свете, даже больше всяких разборок, Бес не любит вот такие ситуации. Когда перед тобой выбор, солгать или вывалить правду матку, не щадя, рубануть по больному, он чувствует раздражение. 
Чем оправдать смерть сына, если мать в отчаянной надежде цепляется за твоё плечо, и требует опровергнуть страшное. Бля, да лучше б самому сдохнуть, не видеть этих глаз несчастной женщины, не быть виноватым в том, что отнял у нее ребенка...

— Как же так, Димочка? Вы же говорили, что никакой опасности нет, что... Что он охранником у тебя работает в клубе. Кому понадобилось убивать Никиту?  Почему его...? 

Тёть Женя рыдает, вмиг превратившись в старуху, а он молча стискивает зубы, стоя в сторонке. Да откуда, блять, ему знать, как и почему?! Ну, что он мог сказать ей, типа, вот сложилось так, грохнуть его хотели, а Куба погиб по ошибке? Не-ет, хрен-то там. Всё предопределяется задолго до нашего рождения. 

Час спустя Бес садится за руль, и некоторое время безучастно смотрит в лобовое стекло. Лето только в разгаре, москвичи пестрят в ярких нарядах, детвора по дворам высыпала, шумно кругом, весело. 
У него же на душе зима. Давно уже там зима, заледеневшее сердце обросло слоем инея, чувства покрылись коркой льда. Почти полжизни прожито, а что хорошего было?
Вечные напряги, гулянки, погоня за большим кушем. Ни семьи, ни детей, ни любимой женщины.

«...в этот день родили меня на свет, 
в этот день с иголочки я оде-ет, 
в этот день и водка не во вред, 
мне сегодня тридцать ле-ет!» — надрывно поет в магнитоле Хой, и Дима усмехается. 

«Сектор газа» это клёвая  тема. Помнится, ещё пацаном кайфовал под песни ребят, жизненные они, без выебонов. Вот и Бесу уже тридцатник стукнуло, и неизвестно, что завтрашний день принесёт. Мужчина закуривает, медленно выруливает на магистраль. Настеньке вдруг позвонить захотелось, странное желание, дикое какое-то. Кто она ему, мать Тереза, что ли. Свои грехи надо уметь искуплять самому. А рука все равно тянется к мобильнику, и с губ слетает тихое ругательство.