В общем, хватит об этом думать. Поговорить бы с кем-нибудь, поделиться мыслями. Одни мы с Витьком, родителей два года, как нет в живых, остальным родственничкам не до нас. Вернувшись из размышлений, я обхватываю себя руками, ощущая неприятный  озноб. Бес делает шаг за порог, и я вдруг брякаю, не успев решить, какова степень риска:

 — Дим… Останься до утра.

Он замирает спиной ко мне, слышу, как усмехается. С ума я, что ли, спрыгнула? Он же бандит, и слухи о нём ползают тревожные. Правду говорят, что язык мой  — враг мой. Ох, Настюха, когда-нибудь тебе его вырвут точно.

 — Так утро почти наступило. Никто тебя не украдет, не ссыкай.  — Бес поворачивается, на миг, чудится, будто на его лице мелькает тень сомнения.  — или боишься монстров под кроватью?

 — В шкафу.  — слабо улыбаюсь я.

К чёрту все сплетни. Ну, не похож он на педофила. Те, если судить по полицейским сводкам, неудачники и «ботаники», маменькины сынки, либо уроды, в детстве которых произошло нечто подобное. А Дима производит впечатление уверенного в себе человека, да и в криминальных кругах вряд ли скроешь такие мерзкие пристрастия. Брехня это всё.

 — Чё — в шкафу?  — криво усмехается он.

 — Ну, монстры у меня в шкафу живут. А не под кроватью.  — поддразниваю, совершенно лишившись страха перед ним.  — заходи. Я чай сварю.

 — Да я б чё-нить покрепче выпил.  — он протискивается мимо меня, снимает куртку, и бросает на кушетку.

Пистолет небрежно кладет сверху, и я чувствую холодок внутри. А чего теперь паниковать-то, знала ведь, с кем связалась. Запираю замки, и вслед за гостем иду в кухню.

 — Ой, я сейчас.  — спохватываюсь, что нужно переодеться, и попробовать отстирать топ.  — мне в ванную ненадолго.

Бес преграждает мне путь, оттесняет в коридор, и, взяв за запястья, привлекает к себе. У меня обрывается сердце, знаю же, что скажет. Сама напросилась, правильно.

 — Пойдём, поплещемся вдвоем.

***

На её мордашке сомнение, тень страха и неуверенности. Проверка, детка, просто проверка.  Недостатка в сексе у Беса не было, и прямо сейчас он в нём не нуждается. В отличие от друзей, напропалую кого попало в постель не тащит, проститутки ему безразличны, он предпочитает знакомиться с женщинами, которые не прочь провести ночь в приятной компании. Обычно этим дамам за тридцать, а то и больше, разделение на касты здесь Дима не делает. Его случайными партнершами в сексе были вдовы, замужние искательницы перчинки, или просто одинокие, уставшие от однообразия, особы…

 — Чё, испугалась? Не кусаюсь я. Давай по-взрослому, или ты соврала про возраст? — понимающе спрашивает он, мягко втолкнув девчонку в тесное пространство между ванной и душевой кабинкой.

 — Мне девятнадцать.  — агрессивно вдруг выпаливает она, ударив его по рукам.  — я хочу тебе вопрос задать, ответишь откровенно?

Сдвинув в сторону развешанное женское белье на веревке, Бес кивает, его ладони очерчивают её изгибы, от талии до бедер, он ловко расправляется с молнией на юбке. Настя ему не помогает, но и не протестует. Дима в обалдении присвистывает, скользя пальцами по стройным ногам, упирает руку в холодный кафель, целует девушку в шею.

 — Ну, чё там у тебя за любопытство?  — шепотом побуждает её говорить, и почти невесомо оглаживает груди, вверх и вниз, вытаскивает их из чашечек белья, и чуть придавливает поверх топа вызывающе выпирающие соски.

Настя прижимается к стене, ловит его взгляд.

 — О тебе правду болтают? Ты любишь несовершеннолетних?

Его запал медленно тает, внутри вновь зреет что-то жгучее, давит на сердце. Знала бы ты, девочка, какую хуйню он пережил в молодости… Срать ему на сплетни, это всё выебоны недалекого ума тупых шалав. Перекрестный огонь глаз длится долго, девчонка сдается первой. Закусывает губу, в пол смотрит, личико бледнеет.