– И-и-эх! – ухнул Синдбад, выбрасывая англичанина из чайханы.

Тот покатился по хорошо утоптанной и унавоженной мостовой и плюхнулся в одну из свежих навозных куч. Чайхана огласилась здоровым хохотом. Все кинулись поздравлять Синдбада, дружески похлопывая его по плечам и спине.

Синдбад же скромно высморкался в ажурное шелковое жабо, которое все еще держал в руке, засунул его в карман штанов и вернулся к прерванному обеду. Хозяин чайханы принес в подарок Синдбаду огромную палку шашлыка, посыпанную нарезкой из лука и щавеля, еще одну лепешку и полный чайник свежезаваренного чая.

Не подумайте только, будто хозяин чайханы впал в слезливый альтруизм. Нет! Он сразу смекнул выгоду: такого охранника еще поискать надо. Однако Синдбад лишь поблагодарил чайханщика скромным кивком и принялся за еду, сочтя ее вполне заслуженной.

Мимо на карачках прополз первый англичанин, отклянчив зад и бренча по полу кончиком шпаги. Вокруг его правого глаза расплывался огромный синяк. Англичанин пугливо косился на местного богатыря, но Синдбад не удостоил его вниманием, продолжая трапезу и периодически утирая рот рукавом халата.

Откуда у Синдбада взялся халат? Это отдельная история, достойная, как мне кажется, вашего внимания.

Однажды, когда Синдбад, изрядно измученный нелегким трудом носильщика, прилег вздремнуть у себя в закутке, рядом объявился ловкий воришка. Он долго крутился поблизости, пока Синдбад не уснул, а затем аккуратно стянул с ног бездомного удивительную обувь и припустил с ней наутек.

Пропажа обнаружилась лишь на следующее утро, и Синдбад, витиевато выругавшись на своем непонятном наречии, отправился в город на поиски пропажи. Вора он обнаружил спустя всего полчаса. Тот важно расхаживал вдоль базарной площади, примериваясь к чужим кошелькам.

Надо сказать, воровать подобную слишком заметную обувь – то же самое, что угнать единственный в городе лимузин, причем, у главного мафиози, а потом с дури разъезжать на нем перед окнами его дома.

Вор заметил Синдбада, приближающегося к нему с грозным видом, в самый последний момент. Синдбад, успел даже ухватить незадачливого воришку за халат, но тот, прекрасно понимая, что его ждет, вывернулся и, откупившись халатом, припустил к выходу с базара. Столь понравившаяся вору обувь была ему несколько велика, и он, хлюпая пятками, запнулся за торчавший из земли булыжник и растянулся на дороге. Обувь слетела с его ног.

Синдбад покрутил в руке халат, удовлетворенно хмыкнул и натянул на себя – халат пришелся впору. Затем Синдбад медленно приблизился к воришке, с кряхтением поднимающемуся с земли, отвесил ему доброго пинка и неторопливо обулся. Можно было, разумеется, сдать воришку городской страже – закон в городе был суров, и любитель чужого добра остался бы как минимум без кисти руки, – но Синдбад, будучи по натуре отходчивым и незлобивым человеком и сочтя халат достаточной платой за нанесенный моральный ущерб, просто развернулся и удалился восвояси.

…Когда Синдбад покончил с так удачно, можно сказать, за сущий пустяк привалившим шашлыком и собрался уйти, бросив на стол пару медяков за чай и лепешку с чувотом1, к молодому человеку подлетел хозяин чайханы и дернул за рукав халата. Синдбад недовольно нахмурил брови, но чайханщик расплылся в заискивающей улыбке и попытался жестами объяснить, что желал бы нанять его вышибалой. Синдбад долго не мог понять, чего от него добивается пожилой пройдоха, а затем коротко кивнул, отодвинул чайханщика с прохода, вернулся на свое место и указал пальцем на пустой чайник. Чайханщик, вздохнув, поплелся за полным.