– Эй, кто там? Принесите наши тапки!..

Амаль явилась в сопровождении свиты и, чуть присев в знак уважения, похлопала очаровательными густыми и длинными ресницами.

– Вы звали меня, отец?

– Звали, дочь наша. Мы хотели поговорить с тобой…

– О женитьбе?

– О какой еще женитьбе? – вспылил Нури ибн Кабоб, с трудом усаживаясь и подгибая ноги.

– Как же, отец? Вы мне все уши прожужжали принцами, а теперь спрашиваете, какой? Так вот, драгоценный отец, я выбрала жениха!

– Ты? Выбрала жениха?! – Эмир подскочил, словно ужаленный. – Кто он, скажи нам скорее, дочь наша! Может, Акмаль ибн Салад – принц восточных земель, что простираются до самого моря? Или Нурали аль Маруф, у которого из-под земли бьют удивительные источники горючей черной воды?

– Ни тот ни другой! – отрезала Амаль. – Все они самовлюбленные дураки!

– Зато богатые-е, – мечтательно причмокнул губами эмир.

– Мы, дорогой отец, тоже, милостью Аллаха, не бедны!

– Так кто же он тогда, твой жених?

– О, он прекрасен и чист, словно Ризван5, силен как лев, ловок и быстр как гепард. – Амаль мечтательно воздела руки к небу.

– Да-да, но все же? Скажи, наконец, его имя! – нетерпеливо воскликнул Нури ибн Кабоб, потрясая руками.

– Ах, отец! – горестно вздохнула Амаль, опуская голову. – Я забыла, как его зовут.

– Как так – забыла? – опешил эмир.

– Он сегодня посетил наш сад…

– Наш сад? – задохнулся Эмир от догадки. – Не тот ли это нищий оборванец, который посмел?..

– Не называйте его оборванцем, отец! – топнула ножкой Амаль, сжимая кулачки. – Он благородный! И не говорите о нем плохо.

– О, наше больное сердце, – застонал Нури ибн Кабоб. В животе его что-то кольнуло, и ладонь эмира, приложенная к груди, сползла вниз. – О, наш несчастный живот! Ты нашей смерти хочешь, да?

– Отец, я люблю его!

– Уходи, – вновь застонал повелитель правоверных. – Уходи и оставь нас! Эй, стража!

Перед топчаном возникли двое стражников, замерли, вытянувшись, словно проглотили по копью, и уставились поверх головы повелителя.

– Немедленно изловить…

– Вспомнила, вспомнила! – обрадовано подпрыгнула Амаль и хлопнула в ладоши. – Его зовут Синдбад.

– Да-да, немедленно изловить гнусного колдуна Синдбада, обольстившего нашу дочь, и привести к нам!

Эмир обессиленно откинулся на подушки.

– Отец, что вы хотите с ним сделать? – Амаль подозрительно покосилась на отца.

– То, чего он и заслуживает – самой суровой казни. Махальщики, нам душно!

Двое мальчиков наперебой испуганно замахали опахалами, мешая друг другу.

– Вот так, хорошо… – одобряюще качнул жирным подбородком Нури ибн Кабоб.

– Нет, я не позволю!

– Э, уйди, дочь наша. Не доводи до греха, – вяло отмахнулся от принцессы эмир, закрывая глаза. – Гнусный проходимец опозорил тебя и нас, и его постигнет заслуженная кара. Все, уходи. Мы устали.

– Не бывать этому!

Амаль скрипнула зубками, развернулась и, растолкав свою свиту, побежала к главному входу дворца. Девушки устремились следом, словно свора прилипчивых собачонок.

– Ох, как нам плохо, – застонал эмир, протягивая руку к пиале.

Слуга поспешно наполнил ее вином и с поклоном протянул эмиру.

Базарная площадь гудела. Народ покупал, щупал, глядел, по-восточному, с пеной у рта, торговался, сбивая взвинченные до небес жадными торговцами цены. Пронзительно надрывались зурны6, гулко, в непривычном дробном ритме бухали барабаны, жалобно пели рабабы7. По высоко натянутому канату ходил мальчик, держа в руках ужасно длинный шест. Мальчик иногда опасно раскачивался и подпрыгивал. Толпа в ужасе замирала, а потом принималась ликовать и подбадривать его.