– Куда торопишься? Вот-вот подавишься, – недовольно проворчала мама.

– Новый семестр же. Постараюсь всех отстающих убедить в необходимости учиться.

– И как?

– Взятку дам! Пока, мама, – Давид чмокнул её в щёку и сбежал из просыпающегося дома.

И, конечно же, приехал в институт слишком рано. На улицах ещё не было пробок, Литейный мост не стоял, а на обледеневшем окне автобуса пассажиры оставляли дыханием аккуратные кружки, высматривая свою остановку.

– Восемь утра – до занятий ещё целый час! Ты какими судьбами тут? – одногруппница Лена Тихонова, вторая по успеваемости после самого́ Давида, уже сидела в фойе на красных мягких стульях. Она читала книгу, но, заметив медленно бредущего мимо старосту, остановила его.

Большой коридор был оборудован откидными сиденьями вдоль стен специально для студентов и гостей. Здесь ждали результатов экзаменов, которые вывешивали на огромном табло чуть дальше по коридору, отдыхали и пили кофе. На стенах красовались фотографии из жизни института и его знаменитых учеников. В одном углу громоздился аппарат по продаже кофе и сладостей, в другом – ларёк с учебными материалами для тех, кому лень до библиотеки дотопать.

В принципе, Хворь постоянно приходил рано. И потому что старался побыстрее сбежать от отца, и потому что в институте можно было спокойно запереться в туалете и слить таблетки. Дома мать могла спалить его. И ещё потому, что любил составлять список дел утром.

– Хочу расписание взять на кафедре. Пойдёшь со мной? – предложил Давид, надеясь, что Лена откажется. В наушниках как раз началась Девятая симфония Бетховена.

Но девушка радостно кивнула, одним рывком запихала книгу в сумку и подскочила.

Хворь с досадой отключил наушники.

Нет, Ленка ему нравилась. Умная, красивая, длинные прямые светлые волосы она обычно убирала в хвост. И училась хорошо. Да и на синицынские тусы не ходила, что однозначно свидетельствовало в её пользу. Но утро Давид хотел провести один.

Несмотря на это, он вежливо улыбнулся, протёр очки, всё ещё не отпотевшие после утреннего мороза, и поднялся с одногруппницей на кафедру.

Там Сеймур Кристианович Штольц – декан факультета – уже раздавал указания Камилле Ринатовне. Рыжеволосая заведующая деловито перекладывала папки и чёркала в табеле.

Давид успел заметить, что имя Синицыной в записях обведено красным.

– Доброе утро! Хворь, вам, я смотрю, не терпится приступить к учёбе, – Штольц рявкнул на студента скорее обозлённо, чем приветливо. Но Давид уже немного привык к строгости и придирчивости преподавателя. Сам такой же. – Вы в курсе, что Синицына не явилась на пересдачу?

Давид недоумённо захлопал глазами. Он-то тут причём? Он обязан эту фиолетовую дурочку за ручку на кафедру привести?!

– Это в ваших же интересах, – буркнул Штольц недовольно. А Камилла Ринатовна подтверждающе закивала. – Через пять месяцев подведение итогов за этот год, и ваша группа явно не на первом месте. И это несмотря на вашу феноменальную успеваемость, – декан улыбнулся Лене, выглядывающей из-за спины одногруппника.

Скрежет усилился. Щупальца призрака потянулись к заведующей, и вой «Убей!» стал почти непереносимым.

А Давид почувствовал, как у него скулы сводит от раздражения. Да с какой стати ему бегать за Синицыной?!

А можно её просто отчислят?

Можно?

Столько проблем разом бы решилось.

С трудом подавив желание расчесаться, Хворь сцепил руки в замок, запинал гнев на самое дно организма и спокойно ответил:

– Я поговорю с ней. На какое число можно перенести пересдачу?

– А ни на какое, – Штольц коварно усмехнулся. Декан являл собой вымирающий вид преподавателя, пытающегося вбить в головы студентов учебный материал. Но методы он избирал скотские: то менял неожиданно тему курсовой, то требовал по три дополнительных ответа на зачёте.