— Потому что ты Эттрейо, — наконец отозвался он и перевел глаза на меня. Его взгляд был серьезен. — А значит, для меня ты важнее любого другого человека. Я всегда поверю тебе, а не кому-то постороннему.

Вот как… Не уверенная, как нужно реагировать, я растерянно кивнула на прощанье и вышла, осторожно затворив дверь.

Я думала, что госпожа Илмон будет вопить на весь особняк, когда служанки укладывали ее вещи, но в коридоре жилого этажа царила мертвая тишина. Тем не менее, я все равно предпочла сбежать в сад, где устроилась в своей любимой беседке у пруда.

Нервозность медленно уходила, уступая место снова запорхавшим в животе бабочкам. Лорд Каэл сказал, что для него я важнее всех остальных! Он поверил мне и выгнал госпожу Илмон! Женщина больше не будет подстерегать меня в коридорах и бросать злобные взоры поверх кофейника за столом!

Выдохнув, я привалилась к стене беседки и сползла на пол. Руки запоздало затряслись, когда я провела ими по лицу. Да, если бы я не была фениксом, то сегодня обзавелась бы жуткими ожогами.

Я так и сидела в беседке, медленно приходя в себя, пока пробегающая мимо служанка не шепнула, округлив глаза:

— Госпожа Илмон уезжает!

Медленно поднявшись, я пошла к воротам — не для того, чтобы позлорадствовать, а просто чтобы убедиться, что женщина действительно покинула поместье. Спрятавшись за деревом, я наблюдала, как тяжело груженная сундуками повозка скрывается за воротами. Взгляд у сидящей в ней женщины был абсолютно безучастный и потерянный, так, что мне даже на миг стало ее жалко.

Господин Каэл не передумал. И не вышел провожать ее — женщину, которая была с ним пять лет. От этого мне почему-то стало неуютно, и, передернув плечами, я поспешила вернуться в комнату.

Только чтобы обнаружить записку, небрежно брошенную на покрывало.

«Когда ты станешь не нужна ему, он выбросит тебя так же, как меня», — прочитала я и, смяв записку, запулила в мусорную корзину. Отчего-то на миг стало холодно, и я поспешила выбросить содержимое послания из головы. Пора переодеваться к ужину.

Я думала, что за ужином лорд Каэл будем мрачен и зол — потому что из-за меня ему пришлось выгнать госпожу Илмон. Но, когда я появилась в столовой, он выглядел и вел себя, как обычно. Из комнаты уже унесли лишний стул, и теперь ничто не напоминало о том, что еще утром за столом нас было трое.

Я не решалась поднять щекотливую тему ее отъезда, и начало ужина прошло в неуютном молчании. Затем, однако, мужчина задал какой-то пустяковый вопрос об учебе, я ответила — и неловкость пропала, словно ее и не было. Дальнейшее молчание было уже уютным и спокойным.

Вечером, засыпая, я все крутила в голове слова дракона — о том, что для него я важнее всех остальных. Как это романтично! Никто никогда не ставил меня на первое место… Может, я действительно что-то для него значу?

Я попыталась отогнать недостойные мысли о том, что теперь, когда госпожа Илмон уехала, некому будет стоять между нами и… Может, господин Каэл обратит на меня внимание? Не как на воспитанницу, которую нужно учить защитным заклинаниям, а как на девушку? Эх, если бы я не была вынуждена все время ходить в мужской одежде!

Я представила себе, как вдруг появилась бы перед драконом в красивом платье. Нежно-голубом, в кружеве пены… И с длинными волосами! В моем воображении он, пораженно моргнув, поднимался со своего места, порывисто подходил ко мне и впивался в губы поцелуем, не в силах устоять. Вот бы мне разрешили носить платье!

Так я и уснула, мечтая. Не знаю, какие боги услышали мои молитвы в тот вечер, но вскоре эти надежды внезапно воплотились в жизнь. Ну, частично.