Взгляды собравшихся тут же заметались между друг другом. Тема была слишком громкая, чтобы обсуждать её вслух, но слишком важная, чтобы замалчивать.

– Мы пойдём мягко. – Подытожил Ёнван. – Через Хва. Но так, чтобы она сама поверила в том, что это её инициатива. Ни намёков, ни прямых вопросов.

План был прост, но тонок. Сначала – нейтральные беседы о её здоровье и делах в долине, о том, как идут восстановление освобождённых ею пленников. Потом – осторожные упоминания, что род интересуется положением дел в регионе, опасается усиления фанатиков и всплеска активности древних зверей. Дальше – всего лишь лёгкая, почти случайная фраза: “Андрей ведь тоже заметил странные явления?”. Никакого вопроса, лишь констатация, чтобы Хва сама заговорила о нём, если сочтёт нужным.

– Но слова – лишь часть. – Тут же добавил Ёнван, поднимаясь. – Подарки – осторожно, через людей, которым она доверяет. Ничего ценного – чтобы он не заподозрил подкупа, но достаточно редкого, чтобы Хва сочла это проявлением внимания семьи.

Он бросил взгляд на придвинутый к стене ларец с тканями и шёлками, привезёнными из отдалённых северных провинций. Там же лежал тонкий слиток обработанного “лунного серебра”. Это был очень редкий металл, используемый в духовных печатях. Такие дары не обязывали, но создавали ощущение мягкой, ненавязчивой заботы.

– Главное – никакой спешки. – Заключил Ёнван. – Пусть Хва сама захочет поговорить о нём. Тогда он услышит её, а не нас.

Через два дня первый посланец уже отправился в долину, неся запечатанное письмо с аккуратным, почти будничным содержанием. Всё выглядело так, будто семья просто интересуется успехами своей дочери… Но между строк скрывался первый, едва заметный зондирующий импульс…

……….

Соль Хва сидела в своём кабинете, заваленном свитками, письмами и тонкими стопками докладов. В полумраке, который давал лишь мягкий свет масляной лампы, лежал свежий конверт с печатью семьи Соль. Красный воск ещё чуть блестел, будто его поставили всего час назад.

Она осторожно поддела край ножом для бумаги, стараясь не повредить хрупкие, чуть желтоватые листы.

“Дорогая Хва,

Мы искренне надеемся, что эти строки застанут тебя в добром здравии и в спокойном расположении духа, несмотря на непростые времена. Нам известно, что ты по-прежнему находишься вблизи того человека, чьё имя в последнее время всё чаще и чаще шёпотом произносится в залах советов и в уединённых беседах. Мы не станем скрывать – известия о его силе и о том, каким образом он её обрёл, достигли и нас. Эти вести, как весенний ветер, одновременно приносят и аромат цветов, и холод оттаявших рек. Они несут и восхищение, и тревогу.

Сестра, мы понимаем, что твоя преданность и верность – это твой собственный выбор, и мы ни в коем случае не хотим вмешиваться в дела, что ты считаешь личными. Но всё же нам важно знать, на кого он сам смотрит с доверием, кого готов впустить ближе, чем остальных. Ты ведь знаешь, мир меняется стремительно, и даже в сердце Поднебесной Империи ныне тени ложатся глубже. Мы желаем быть уверены, что ты в безопасности рядом с ним… И, если позволишь, чтобы и он был в безопасности рядом с нами.

Возможно, он не готов к тому, чтобы мы заговорили напрямую. Тогда, может быть, твои слова станут тем мостом, что соединит наши берега. Мы не просим тебя настаивать или убеждать, но… Если ты почувствуешь, что момент пришёл – нам достаточно будет намёка, и мы найдём путь, чтобы он не ощутил давления.

Береги себя, Хва. Ты для нас – не просто часть семьи, но нить, связывающая нас с новыми судьбами, которые ещё только сплетаются.