Для своего появления в этом мире Со’Рхал выбрал момент просто идеально. Последние годы Поднебесная Империя жила в смуте. Одна из Великих сект была стерта с лица земли загадочным ударом, в других сектах даже старейшины запятнали себя предательством и коварными сделками, ослабив защиту мира. Кланы спорили между собой… Армии были растянуты, или даже просто забыты, а доверие между Великими домами рушилось прямо на глазах. И в эту трещину, подобно клинку, вошёл он – князь демонов, чьи силы, по меркам местных, соответствовали культиватору уровня Доу Ван, мастеру, способному одним движением уничтожить целый отряд опытных воинов.

Теперь, стоя на чёрной плите алтаря, Со’Рхал поднял руку, и демоническое войско, что уже растянулось по склонам, ответило низким гулом. Это был не просто призыв к битве – это была клятва уничтожить всё живое по эту сторону портала.

Сейчас Со’Рхал стоял на чёрной плите, как на вершине шипастого трона, и отдавал приказы не голосом, а ритмом. Его длинные когтистые пальцы звякнули по костяному жезлу, и гул барабанов сменился дробью. По склонам, как ртуть по трещинам, растеклись отряды.

Сначала пошли “клинья” – лёгкие крылатые разъезды. Полупрозрачные перепончатые крылья этих бойцов раскрывались бесшумно, чёрные силки-руны уже висели готовыми петлями. Их задача была проста. Они должны были обезвредить сигнальные башни… Охотиться на гонцов… Перехватывать и не допускать появления дымовых костров. Над первой сторожевой башней уже вспыхнул факел тревоги… И тут же погас, будто кто-то набросил на огонь колпак. Страж, успевший ударить в бронзовый гонг, рухнул вниз без звука, по перилам лестницы уже ползла “безмолвная соль” – демонический порошок, глушащий сталь и гортань.

Следом пошли “жгуты миазм”. Жрецы, в масках из иссохших лиц, развернули сосуды с чёрным паром. Испускаемый ими туман опустился на карнизы, вязкий, как смола. Он лез в лёгкие… Давил на слух… Сбивал направление… Шаг в сторону, и человек уже шёл назад, думая, что ломится вперёд. В тумане вспыхивали на миг узкие зрачки – и гасли. “Псы тени” шли цепью, обнюхивая тропы, оставляя за собой только щелчки длинных и острых зубов.

Третьими выступили тяжёлые – “ходы праха”. Костяные громилы, вросшие в чёрные доспехи, тащили на загривках рунные долота и бечёвки, прошитые волосом жрецов. Их несли туда, где тропы сходились в теснины. Под первым перевалом жрецы вбили в породу кости-якоря, чертили круги – и скала, словно уставшая, слегка осела. С оглушительным, но приглушённым, чёрный туман глушил и эхо, грохотом рухнула кромка карниза. Проход захлопнулся осыпью. И все те, кто попытался бы пролезть между валунами, ощутил бы сразу то, как камень “липнет” к коже. Ведь в этой пыли была намеренно примешана “зевота бездны”, тянувшая в себя силы и дыхание.

– Дороги и вода. – Негромко сказал Со’Рхал, и жрецы у алтаря тут же повторили:

– Вода! И… Дороги!

Демоны-сборщики, жилистые и худые, как высушенные лозы, тут же поползли вниз, к акведукам. На опорных арках вспыхнули узлы рун. Вода, ещё мгновение назад журчавшая светло и прохладно, почернела, стала масляной, перестала утолять жажду. В колодцах ближайших селений на дне вязанками “прорастали” шипы – живые символы, делающие воду горькой и вязкой. Пить можно, но силы такая жижа не возвращает. Паника в таких местах приходит быстрее, чем армия.

По хребту от алтаря, ставшего порталом, к югу потянулись “столбы ночи” – чёрные знамена с впаянными в ткань нагарными зеркалами. Каждое знамя – как переносной узел портала. Рядом с ним даже воздух становился более тяжелым, менял свет, сгущал сумерки даже в полдень. По этим столбам, словно по костяной дороге, Со’Рхал собирался вести новые волны войск из Нижнего мира.