“Теперь ты – мой голос. Моя жажда – твоя цель. Мы – не палач и орудие. Мы – кровью связаны.”

После Андрей не ответил. Он просто кивнул, вложил клинок в обмотанный кожей футляр и убрал в браслет-хранилище. Это был не инструмент. И не оружие. Это был приговор. Закованный в кость и смерть.

Теперь – под его контролем. Но он знал, что всего один шаг в сторону… Одна ошибка в эмоции… Одна лишняя капля ярости – и клинок снова попробует сожрать его. Но в этом тоже была истина. Артефакты – как и чувства, как и сила – не бывают послушными. Их либо боятся, либо держат в кулаке.

…………

Пыльная, поношенная, словно обветшавшая от времени и странствий, накидка Святого не вызывала ни трепета, ни уважения… По крайней мере, при первом взгляде. Она казалась обычной – и, может быть, в этом и крылась её сила. Сейчас же Андрей держал её в руках, стоя в центре очищенной от хлама пещеры, под мерцающим светом закреплённых по периметру световых сфер. В его руках была тряпка – с прорезью под голову и потёртыми краями, местами покрытая разводами от грязи, временем выцветшая. Но… не рваная. И не обычная.

Он уже знал о том, что ни один артефакт из наследия древнего алтаря Святого не был простым. И эта вещь, несмотря на свою внешнюю скромность, источала вибрации магии такого уровня, что ощущались только краем восприятия, как едва уловимый аромат древнего ладана, тянущийся из-за сотен лет и тысяч ритуалов.

Немного подумав над всеми этими странностями, и присев у краешка медитативного круга, парень разложил рядом с собой несколько анализирующих печатей, вплетённых в узор из тонкой серебряной пыли и капель эссенции рассветного тумана. Всё то, что он уже знал, практически ничего ему не говорило. А этого ему было мало. Всё то, что он чувствовал… Было слишком много для подобного “мусора”.

Когда он запустил поток собственной духовной силы в ткань накидки, она сперва ничем не ответила. Никаких вибраций. Никакого шевеления. Будто и впрямь была всего лишь плащом. При этом – весьма старым и обветшалым.

Но стоило ему удержать поток чуть дольше, как ткань медленно начала меняться. Сначала не внешне. Сначала менялась сама его аура. Вибрации. Структура внутренней силы. Накидка словно “просыпалась”, внимательно прислушиваясь к тому, кто с ней работает.

“Ты не первый, кто пытается меня носить, – будто проскользнула мысль в сознании. – Но, может быть, будешь первым, кто спросит, а не прикажет.”

Почувствовав это, Андрей замер. Он понял, что этот артефакт не воин. Не убийца. Не агрессор. Он – прикрытие. Он существует для сокрытия. И для тех, кто умеет видеть – через иллюзии, ложь и внешнее.

Именно тогда он, весьма медленно и вдумчиво, начал вплетать в ткань накидки нить своей воли, не подавляющей, а дополняющей. Его намерением сейчас было не заставить, а объяснить. Не захватить, а согласиться. Это было непривычно. После костяного меча и копья Святого, кажущихся яростными зверями, эта накидка была как древняя лиса – умная, осторожная, наблюдающая. Она не сопротивлялась. Но и не подчинялась сразу. Прошло больше суток, прежде чем ткань начала откликаться. Появилось мягкое серебристо-серое свечение тонкой кромки… Лёгкий шелест, словно ветер прошёл по её складкам, даже в полном безветрии…

На второй день, под утро, когда Андрей, измотанный, но собранный, снова влил в артефакт ещё одну порцию силы и воли, накидка впервые изменилась.

Ткань начала расправляться, цвета углубились. Внешняя потёртость исчезла – словно кто-то стёр иллюзию, сотканную намеренно. И на глазах Андрея из рваного изношенного куска ткани проявился плащ из шёлка цвета дымчато-серого заката, с узорами, вышитыми тонкими серебристыми нитями. Спирали… Древние знаки… Скрытые печати исчезающих троп… Именно тогда парень и понял, что это не была ошибка. Это был замысел последнего владельца. Святой, бывший его хозяином, сделал так, чтобы накидка не бросалась в глаза. Чтобы её не замечали. Чтобы никто не знал, где он… До первого, и возможно смертельного для его врага удара…