Стараясь не шуметь, мы осторожно прощупывали одежду топтуна, которая оказалась настолько огромной, что мы даже не могли её поднять. Поэтому оставалось только прощупывать. Что мы хотели найти? Мы и сами не знали.

– Здесь что-то есть! – обрадовался я, почувствовав сквозь ткань что-то твёрдое.

– Доставай!

– Пытаюсь… – пробубнил я, стараясь добраться до этой твёрдой штуки, со всех сторон будто запечатанной тканью.

– Я тоже нашёл! – радовался Чиж.

«Вот здорово-то! – подумал я. – Можно сказать, что в первый раз вышли и сразу с добычей вернёмся».

Наконец-то я нашёл лазейку среди этой ткани и добрался до той штуковины, которая оказалась… о, чудо! – печеньем! Не какими-нибудь крошками, а почти половинкой печенья! Вот это удача!

Теперь оставалось крепко перевязать его ниткой, чтоб удобней нести на спине. Перевязывать я уже давно научился. И разные виды узлов давно знал. Ведь я же готовился стать добытчиком, поэтому тренировался. Вот уже крепко перевязанное печенье висело за спиной. А Чиж всё ещё возился со своей находкой. Я подошёл ближе. Он крутил какую-то круглую штуковину, пытаясь отодрать её от одежды топтуна, но та, похоже, была соединена с ней накрепко.

– Это же пристёжка. Зачем тебе эта штуковина? – спросил я.

– Не знаю. Пригодится. Не с пустыми же руками назад идти, – пыхтел Чиж, откручивая свою находку. – Помоги лучше!

Мы принялись крутить её вдвоём. Точнее, Чиж крутил, а я удерживал ткань, чтоб она не закручивалась вместе с этой штукой. И вот нитки, удерживающие пристёжку, лопнули. Чиж повертел в руках свою добычу, наверное обдумывая, куда её можно приспособить. Потом пожал плечами и тоже привязал её к спине.

Конечно же, заполучив свою первую добычу, мы осмелели. Аж распирало, как хотелось скорее кому-нибудь похвастать, какие мы молодцы. Даже этот топтун, по кровати которого мы бродили, стал нам нипочём. Вон мы умудрились сколько у него всего стащить, а он спит себе и ничего не чует.

– Пойдём посмотрим на него! – совершенно ошалев от удачи, предложил я.

– Пойдём, – согласился Чиж, вытаращив глаза не то от испуга, не то от восторга, не то удивляясь моей наглости.

И мы пошли. У топтуна оказалась довольно-таки мягкая постель: мы утопали в складках, выныривали, взбирались на холмы из одеяла. Потом вдруг решили бежать наперегонки – кто быстрее доберётся, хотя даже не договаривались об этом. Просто сначала я вырвался вперёд, а потом Чиж меня обогнал, а потом снова я поднажал и обогнал его. И это было весело. Почему-то страх совсем отступил. Мы были в такой близости от топтуна, но совсем не опасались его, уверенные, что если он до сих пор не проснулся, то и теперь не проснётся. Нас пьянил успех и наше приключение.

Вот мы уже добрались до огромной подушки и даже вскарабкались на неё. Детёныш спал и казался совсем безобидным. Даже удивительно, что вот такое огромное, опасное существо так спокойно спит, а не рычит во сне, к примеру, и зубами не скрипит или что там ещё бывает – пламя из ушей не пускает.

– Ой, посмотри, какие у него уши смешные! – удивился я.

А уши на самом деле были странные: несоразмерно маленькие по сравнению со всей головой, и ещё все эти сложные завитки внутри уха, которые неизвестно как называются. У шуршастиков уши как уши, без всяких там тебе выпендрёжей. Нормальные такие, большие, хорошие уши. И слышат они даже сквозь стены. А этими ушами разве можно что-то услышать? Даже вблизи.

– Да мне было бы стыдно ходить с такими маленькими ушами, – хихикнул Чиж. – На них даже пуха нет. Посмотри, они совсем лысые!