– Эй! В глаза светишь, инферналка! – крикнул он и сдвинул наушники с затылка на уши.

Уже не в первый раз она видела его таким. Как растение, засохшее в одно мгновение. Она включила телефон и написала:

Я сказала что-то, что тебя расстроило? Это единственное, что она придумала, чтобы пробиться сквозь его молчание.

Йонатан глянул на полученное сообщение и настучал в ответ:

Габриэла первой выключила телефон, а следом и Йонатан свой. В утробе слона снова воцарилась непроглядная темень, снаружи, как в дешевом фильме ужасов, доносилась бесконечная музыка Дизенгоф-Центра.

Ей не нужен был свет и вообще зрение, чтобы разглядеть его рот, мясистые губы, пляшущие зубы и темно-розовый язык. С невообразимой храбростью Габриэла приблизила к нему лицо и наткнулась на нос.

Оба подавили нервный смешок. Их пальцы переплелись. Йонатан дрожал.

Поцелуй. Влага касается влаги.

Отпрянули.

Снова наклоняются и сближаются лица. Жар встречается с жаром. Шероховатое касание. Дыхание. Зубы задевают зубы – клак. Его нижняя губа между ее губами. Звук чавканья сапог по грязи. Прядь ее волос попадает в рот и выталкивается наружу. Вкус – вишневая жвачка. Время – бесконечность.

Дзиньк – бесконечность окончена. Это на ее телефон пришло сообщение. Дзиньк – на его тоже. Обидно, но оба они, как заколдованные, откликнулись на племенной зов. В школьном чате видео с приказным хэштегом #смотретьсрочно. По условному рефлексу или скрывая смущение от оборвавшегося поцелуя, как бы то ни было, они повиновались.

– Что за дерьмо! – прошипел Йонатан.

Они смотрели видео, а их тени в утробе слона удлинялись, будто пытаясь оторваться и сбежать.

– Вот суки… Выключи!

Снова воцарились мрак и тишина, но уже совсем иные.

Йонатан резко вскочил и выскользнул из слона наружу. Когда Габриэла вылетела за ним, коридор был пуст, будто все люди в мире сейчас где-то сидели и смотрели видео с Габриэлой и Йонатаном в главных ролях – двадцать секунд, снятых без их ведома в тот день.

На галерее между книжным магазином и слоном пристроился секс-шоп. В витрине стояли два гротескных манекена: мужчина с кляпом во рту и прищепками на сосках и Чудо-женщина с плеткой в руке. Йонатан и Габриэла остановились перед витриной и принялись дурачиться, вести за манекены беседу, будто это самая заурядная пара.

– Дэвид, где пульт от телевизора?

– Лили, я ничего не хочу слышать, дочку на капоэйру сегодня отводишь ты!

– Дэвид, я не понимаю ни слова, вынь уже яблоко изо рта.

Им тогда было дико смешно, а сейчас смеялся весь чат, в котором выложили видео, вот только озвучка была совсем другая. Совсем не смешная, а грубая и мерзкая. Габриэла и представить себе не могла такого даже в самых жутких кошмарах. Телефон разрывался от комментариев. Ролик определенно стал гвоздем программы на кинофакультативе.

– Мама, там девочка, и она меня не плапускает.

– Попроси ее, скажи – пожалуйста, дай мне пройти, я хочу кататься.

– Но… но… она слиском больсая девочка!

Мать сюсюкающего молокососа заглядывает слону в пасть. Габриэла моргает, глядя на нее из темноты, как девушки из новостей, которые выводят из подвала психопата.

– Уйди оттуда, пожалуйста, ты пугаешь детей. Эй! Ты меня слышишь?

Габриэла кивает, словно ждала, пока кто-нибудь разбудит ее – если не поцелуем, то окриком. Она выкатывается из задницы слона, ошарашив пожилую женщину, ожидающую в конце горки.