– Кто жертва?

– Ты. Хочешь мороженого?

– Трак, притормози. И Танк-2 тоже тормозни. Улле, сюда. Живо. Рейд вышел на точку пробоя. Чисто визуально: мы на месте?

Крис волновался больше, чем ему полагалось. А потому и металла добавлял в голос больше, чем требовала ситуации. Чтобы не заметили, потроха пёсьи.

В стареньком, но надежном марсоходе FordDavis10 рабочее пространство делилось на двухместную пилотскую камеру с округлым экраном обзора – не электронным, а по старинке, просто с очень толстым, какой-то там правильной химии, пластстеклом; восьмиместную пассажирскую камеру о двух лавках, вчистую лишенную смотровых щелей и тем более электронных экранов обзора; шлюз-камеру на одного (поэтому выходить из этой модели приходилось по очереди, до крайности медленно); грузовой отсек, до смешного маленький.

Отдавая команду, Крис прежде опустил переборку между пилотской камерой и пассажирской. Улле встал с лавки, высунулся в пилотскую, огляделся.

– Два румба вправо, еще сто ярдов по прямой.

– Что за румбы, старый пень?

– Если не ясно, просто – на два часа.

– Улле, череп, яснее говори, ты проводник, а не хрен волчий… Пока стой тут. Трак, как он сказал, обе машины.

Форд плавно тронулся с места.

– Улле?

– Еще пятнадцать ярдов и малость правее, вон за тот камень.

– Трак, вперед, медленно. И Танк-2.

Машина проделала последние ярды чуть ли не ползком.

– Улле?

– Здесь.

– Трак, Танк-1 – стоп, Танк-2 – стоп.

Крис огляделся. Обычная экваториальная пустыня, где-то просто бурая, где-то желтовато-бурая, где-то красновато-бурая… Высокий конический холм с россыпями то ли крупных темных камней, то ли маленьких скал по склону. Иней повсюду. Слой песка и пыли на треть высоты катка, мелкие барханчики кое-где. Небо розовое, один дайм солнца над горизонтом. Всё родное.

Никаких признаков человеческого присутствия: ни мусора, ни антенн, ни строений, ни оставленной техники, ни даже ее следов на песке. Тем более никаких расчищенных трактов. Как видно, прав старый ощипанный Петух, все сто миллионов экспедиций и сто миллиардов частных штурмовиков миновали этот склон, работали по другим точкам, даже не близко. И Браннер то же самое говорит, а Браннер – голова. Профессор. Завтра академиком будет… И редкий отморозок, если кто не знает.

– Шеф. На три часа влево. Двести двадцать семь метров. Транспортное средство. Повреждено.

Скопление черных камней. Сана любит важно разъяснять: «Вулканическая порода»… Да бес ли в ней, в вулканической… Здоровые черные булыжники.

– Трак, электронное наблюдение. Так. Приблизить. Еще. Еще. Зафиксировать. Правый верхний квадрант.

– Мертвый «Белик»… ничего опасного.

Года два назад русские начали производить очень надежные, очень маневренные, с навороченной системой безопасности двухместные легкие марсоходы «ИЖ-Беллинсгаузен», в просторечии «Белик». Для туристов. Потому что впихнуть туда что-нибудь по-настоящему тяжелое и объемистое в принципе невозможно. Но для туристов – в самый раз. Летят по пустыням на бешеной скорости, поднимая облака песку и приобнимая… ну, у кого кто есть, того и приобнимая. Недолго летят, запас хода не тот. Экспедиционные и служебные машины у русских совсем другие. А черных поисковиков, тем более штурмовиков Империя не жалует, специально для них никто ничего производить не будет, так что русские поисковики должны обращаться к дяде Форду, дяде Доджу и тете Тойоте. Если, конечно, там еще остались, в имперском анклаве, серьезные люди, готовые штурмовать бункера под носом у родных спецов по захвату и подавлению…