Но уже через год его трудовой деятельности в страну пришла страшная война. Многие из его коллег ушли добровольцами и по призыву на фронт в первые недели и месяцы войны. Враг уже рвался к Москве, чьи границы пролегали совсем недалеко от родного Подольска, а потому людей на его предприятии становилось меньше день ото дня. Работать оставались либо старики, не годные идти на фронт по возрасту, либо те, кому руководство выделило бронь как опытным специалистам. К концу сорок первого года на завод пришло довольно много подростков – выпускников местных и окрестных фабрично-заводских школ и училищ. Пятнадцатилетние-семнадцатилетние ребята, наскоро обученные, а больше недоученные по причине ускоренного выпуска и отправки на работу, с трудом втянулись в трудовую жизнь. Но и они вскоре вполне стали заменять ушедших на фронт отцов и старших братьев, что стояли до них у станков, верстаков, печей и котлов.

Многие из них были ровесниками Виктора. Но свою трудовую школу он прошел не в стенах учебных заведений, а непосредственно на заводе. А потому для некоторых из новичков стал впоследствии едва ли не наставником.

В тот день, что увидел он на проходной предприятия список убывающих на фронт молодых людей, буквально встряхнул его, заставил пробудиться, задуматься о будущем, о долге перед Родиной, о том тяжелом положении, что наступило в стране и городе с началом войны. Он работал с мыслями о том, что должен предпринять какой-то правильный шаг, двинуться в нужном направлении, пойти туда, где для него уже проложена судьбой его дорога. И покоя ему не давала именно та возможность, которая открывалась после увиденного еще утром списка. Виктор не находил себе места, работал машинально, по привычке. Он колебался между тем, чтобы остаться трудиться и, возможно, получить потом бронь, жить со стареющими родителями, у которых он был сейчас один, и между тем, чтобы сделать самому шаг вперед, а не плыть по течению: не ждать призыва в декабре, а рвануть на фронт сейчас, изменить свою жизнь.

Его привел в чувство заводской гудок, сообщавший всем работникам о наступлении обеденного перерыва, короткого по времени из-за войны, но никем не отмененного полностью. Виктор прекратил работу, сразу успокоился и решил положиться на волю судьбы. Отпустит начальник цеха, значит, быть тому так – он станет солдатом и отправится защищать Родину. Нет – останется рабочим и будет трудиться в стенах родного цеха.

Как будто кто-то свыше прочитал его мысли. На глаза парню попался идущий между станками его руководитель. Это был знак и удача одновременно.

Виктор сорвался с места. Он подбежал к начальнику цеха, схватил того за рукав пиджака и, с шумом выдохнув, поздоровался.

– А, Волков! Чего тебе? – на ходу спросил тот.

Виктор не находил себе места от волнения, не чувствовал ног, прерывисто дышал, но все равно не отступал от намеченной цели.

– На фронт хочу уйти! Отпустите меня, пожалуйста! – затараторил. – Мне в этом году все равно уже исполнится восемнадцать. Призовут. Чего мне ждать? Там списки. В них много моих товарищей. Уйти с ними хочу. Вместе надежнее, все свои. А тут и ребята есть. Они уже всему научились, работают справно, к дисциплине приучились, не опаздывают и все задания выполняют вовремя и без взысканий.

Начальник цеха остановился, тяжело вздохнул, опустил глаза в пол и нахмурился. Морщины на его лице, что стали выделяться особенно четко с началом войны, проступили еще явственнее. Молодой еще мужчина, казалось, постарел от постоянных недосыпов, недоедания и нагрузок, от непрерывного рабочего дня, продолжавшегося порою по несколько суток подряд, с ночевками на работе, прямо в кабинете.