– Давай! А то мне много будет!

На самом деле ему было мало и этого. Но поступить иначе он не мог. Считал правильным отдать товарищу последнее.

– Да ешь ты, дурья голова, – заулыбался тот в ответ.

Когда они сели рядом, немного в стороне ото всех, опытный солдат добавил серьезным тоном:

– На сегодня все. Больше ничего не принимай. Утром, если предложат еду, откажись. Скорее всего, не предложат, но наш брат-штрафник с голодухи может по неопытности согласиться. А делать этого нельзя.

Виктор вопросительно уставился на товарища.

– Это если ранят в живот. Кишки пустыми должны быть перед боем. Если полные, то никак не выжить. А так шанс выжить есть, – уточнил тот и добавил: – А вот сто граммов выпей. Напряжение снимешь. Да еще и злее станешь.

Разведчик попытался улыбнуться, но выданная за улыбку гримаса искривила его лицо так, что оно показалось Виктору страшно комичным. Почувствовав это, опытный солдат предпочел отвернуться и замолчать.

Их общение прервала донесшаяся команда на получение оружия. Солдатская масса, быстро собравшись в единый строй, начала вытягиваться в направлении подъехавших подвод, с которых бойцы подразделения НКВД выдавали штрафникам винтовки и патроны.

– Назвать фамилию, расписаться, потом на следующей получить по пятьдесят патронов, – монотонно повторял раз за разом солдат, встречавший штрафников у телег с оружием.

Они послушно выполняли его команду. Подходили к одной подводе, где называли себя под запись. Расписывались, где указывал им красноармеец-писарь. Затем шли ко второй, с которой брали винтовку с примкнутым к ней штыком. Потом двигались к третьей, получали там патроны и отступали в сторону.

Парень в кубанке и в короткополой шинели со знаками различия армейского лейтенанта начал выкрикивать фамилии, зачитывая их со своего кожаного планшета. Бегло назвав первые пятнадцать, он вытянул в сторону левую руку, дав сигнал на построение, и громко выкрикнул:

– Первое отделение первого взвода, становись!

Виктор с разведчиком оказались в этом списке, а потому проследовали в том направлении, куда указал лейтенант.

– Вот и определились, – произнес опытный солдат. – Значит, нам с тобой, Витек, воевать теперь вместе, в одном отделении, в одном взводе и под командованием одного человека.

Молодой солдат невольно улыбнулся в ответ на слова старшего товарища. С таким, как он, хорошим наставником в трудном деле он и хотел сейчас оказаться рядом.

Через некоторое время весь их взвод, разбитый на отделения, стоял в едином строю. Шустрые молодые лейтенанты своими громкими командами, бегло выкрикивая фамилии штрафников из списков, распределяли тех по другим взводам их роты. То же самое проделывали в стороне другие лейтенанты с остальными штрафниками. А вскоре каждый из них строевым шагом подошел с докладом к нескольким подъехавшим верхом на лошадях представителям командного состава, что легко было понять по обмундированию и знакам различия на петлицах и нарукавных шевронах.

– Похоже, это наш командир, а с ним его заместитель и ротный политрук, – шепотом прокомментировал увиденное разведчик.

Ночь Виктор крепко спал. Он пригрелся у дальней стенки взводной землянки, где прижался спиной к спине своего нового друга, а потому спокойно спал и видел добрые сны. Ему снился родной дом, ругающая его за опоздание на работу мать, чего в реальности с ним никогда не случалось. Потом долго и внимательно слушал что-то рассказывающего ему друга, которого обязал отдать родителям, на следующий день после своего ухода в армию, зарплату. Наконец пытался догнать того самого начальника цеха, кто внял его просьбе и отпустил на фронт, хотя мог бы этого и не делать, чем, возможно, сохранил бы Виктору жизнь.