И вот Воронцов доложил о прибытии подполковнику, командиру этой загадочной части, и командир оказался давним госпитальным знакомым, который полгода назад зазывал его в свой «полк». Удача это или несчастье, Воронцов еще не знал.

Что ж, подумал он, вполне может быть, что и – полк. Транспорта много. И лошадей целая конюшня. Свою Кубанку он оставил вначале в обозе, в распоряжении санинструктора. Но потом, видя, как связист Добрушин потеет под рацией, приказал оседлать ее.

Подполковник Кондратенков выслушал доклад и тут же распорядился:

– Командиры рот ко мне, остальным – вольно, разойдись.

Нелюбин подлетел, как на колесах, козырнул, прикладывая свой загорелый «ковшик» к помятой командирской фуражке. Новый командир ему, по всему видать, понравился.

– Вот что, ребята из пехоты, – сдержанно посмеиваясь из-под густых усов, сказал подполковник Кондратенков, – времени у нас нет. Выступаем основной группой через час. Остальные чуть позже. Задача следующая: отберите из своих рот по нескольку человек, самых надежных в бою. Но в бою не простом. Действовать придется в лесу. В деревнях. В поле. Среди болот. Словом, нужны выносливые, хорошо умеющие ориентироваться в лесу. Лучше из числа деревенских. А еще лучше из бывших партизан или полицаев. Есть такие? Не стесняйтесь. Они сейчас нам очень будут нужны. Возможно, что им придется на какое-то время снова переодеться в черную форму и надеть повязки. Все должны уметь сидеть в седле и обращаться с лошадью. Лошадь – не бронетранспортер. Когда кормить, когда поить и где лучше спрятать во время боя… За себя оставьте лейтенантов. Роты пойдут в оцепление. А вы… Вам приказ будет объявлен непосредственно перед выходом. Никому ничего не объяснять. Даже офицерам, которых оставите за себя. Через пять минут со своими группами собраться возле штаба. Старшина вас отведет на склад. Получите другое обмундирование и новые автоматы. Боекомплект. Паек на трое суток. Задача, повторяю, будет поставлена в дороге. Вот так, Александр батькович. – И подполковник Кондратенков выразительно посмотрел на Воронцова. – Не надолго ты, брат, увильнул от меня. Фронт у нас с тобой, получается, – один. Хотя фронтов много.

Нежданная встреча с Иваном Корнеевичем Кондратенковым оказалась в этот день не последней. Когда переоделись и получали оружие, к ним подошел капитан. Погон его Воронцов увидел из-под камуфляжной накидки. Точь-в-точь такие же накидки выдали и им. Скользнул по ним внимательным взглядом, кивнул Воронцову:

– Ну, здорово, смоленский, даже если и не признаешь. – И подал руку.

– Здорово, Гришка!

– Сашка!

На подбородке у Гришки все так же натягивался тонкой нежной кожей шрам. Но теперь он был не розовый, как в Серпухове, а коричневый от загара.

– Видишь как… Не захотел к нам, а судьба все равно свела. Батю видел?

Воронцов кивнул.

– Вот так. Он тут теперь всем заправляет. Об остальном не спрашивай. Дисциплина у нас не то что в пехоте. Но людей не хватает. А второй старлей с тобой, я вижу, мужик бывалый. Только вроде староват для нашего дела. А?

– Мы с ним вместе под Вязьмой по лесам бегали.

– Это хорошо. Побегать и тут придется. – И Гришка кивнул на планшет. – Сумку свою тоже лучше оставь. Иначе придется бросить.

– Почему?

– С собой – ничего лишнего. Оставь. А то в лесу будешь ею за березки цепляться.

Воронцов снял полевую сумку. В ней лежали письма от Зинаиды и сестер. Полотенце и «парабеллум», с которым он старался не расставаться. Обоймы он рассовал по карманам, «парабеллум» – за пазуху, на привычное место. Так он делал всегда в бою.