Разворот был почти чистым, лишь четверть странички исписана крупным, аккуратным, красивым почерком с нажимом.

«...первый день дежурства смотрителя без поддержки команды. Механизмы исправны. Горелка работает без перебоев. Ревун исправен».

Невольно я прислушалась. Исправен, еще как. Воет, собака страшная. Дальше шли еще несколько строчек о погоде и состоянии вверенного Вигго хозяйства, а за ними – кое-что любопытное.

«Софи приступила к исполнению своих обязанностей в хорошем состоянии здоровья и удовлетворительном психическом. Признаков установившейся осознанной связи с морем не наблюдается. Исключительные способности не проявились. Софи спокойна, приветлива и стремится работать добросовестно. Жалоб на необычное или плохое самочувствие не поступало. Взаимоотношения налаживаются, конфликтов нет».

Вот даже как? Выходит, я для него что-то вроде одного из подотчетных механизмов? Отлично наладились взаимоотношения, ничего не скажешь!

Скрипя зубами от досады (как бы не развязать конфликт, в отсутствии которого Вигго заверял начальство), я перевернула страницу. Предыдущие записи оказались живее и интереснее, хотя бы тем, что были написаны разными людьми. Я успела прочесть немного, но сразу отличила каждого из них.

Почерк Доналда был мелким, бисерным, убористым и неразборчивым. Скупой на слова, он предпочитал сообщать лишь сухие факты. Эдвард наоборот писал бегло, крупно, небрежно, зато его заметки отличались почти художественным содержанием. Наверное, со скуки он иногда писал обо всем подряд.

Сверху донесся шум, и я поспешно перелистнула страницы, стараясь придать журналу прежнее положение. Но Вигго то ли заметил, то ли догадался.

– Если интересно, можете прочесть, когда сезон закончится, и я заберу его в дом. Узнаете, как мы тут жили весь год, чем занимаемся на службе, – предложил он, присев на краешек стола. Мне вдруг стало неловко, что заняла единственный стул здесь, а ведь больше в этой комнатушке и сесть негде. – Там нет секретной информации, по крайней мере, для вас.

Могла бы и сама понять – этот педант не стал бы оставлять прямо перед носом то, что не предназначено для моих глаз. Однако почитать действительно хотелось. Лаконичные, деловые строчки успокаивали, а их содержание не могло не заинтересовать.

Внезапно в голову пришла гениальная, как мне показалось, идея. Если я найду записи годовалой давности, с предыдущего сезона тишины, возможно, сумею выяснить что-нибудь полезное. В крайнем случае, понять, к чему готовиться.

– Журналы за предыдущие годы хранятся в архиве на материке, – разочаровал Вигго. – Но вряд ли их содержание вам помогло бы, скорее, еще сильнее напугало. Или, сравнив записи разных лет, только запутались бы. Сезоны тишины в деталях не повторяются, а быть может, каждый видит что-то свое. А в общих чертах я и сам вам расскажу.

– То есть сами вы их читали? – насупившись, переспросила я.

– Конечно. Ведь для меня назначение сюда было едва ли не сюрпризом. Пришлось использовать все, что возможно, чтобы подготовиться в короткие сроки. И мы обязательно поговорим, о чем только пожелаете. Если будет угодно, завтра же. Но сейчас не вернуться ли вам в постель? Скоро похолодает, а вы в тапочках на босу ногу. Позвольте вас проводить, заодно убедимся, что возле дома действительно никого нет.

Я плотнее запахнула полы его куртки – благо, размер позволял завернуться в нее вдвое, а длина оказалась ниже колен. Но все равно ощущала себя полураздетой, и дело было вовсе не в холоде. А еще понемногу накатывала сонливость, и я прекрасно понимала – до утра не досижу.