– Вы ведь его не любите, Софи, – тихо произнес он. Я только глазами захлопала от неожиданности и упустила-таки капюшон. Ветер сразу растрепал волосы.

– Вам-то какое дело?! – возмущенно огрызнулась, отлепляя от лица мокрые пряди. – Можно подумать, он... Да с чего вы взяли?

– Это сразу видно. Счастливые новобрачные выглядят иначе. Вы даже спите по разным комнатам, – он осекся и извинился за бестактность.

– Потому что он работает по ночам, – процедила я холодно, злясь, что вообще начала оправдываться.

– Я не о том... Впрочем, неважно. Простите, это было ужасной грубостью с моей стороны.

Увидев на его лице сочувствие, я ощутила приступ острой жалости к себе. Он ведь прав – я вынуждена жить рядом с чужим, в сущности, человеком, который тоже не испытывает ко мне нежных чувств. Да, наш союз формальный и временный, всего лишь на два сезона, но потом-то что? Это ведь не последняя зима, а выхода нет.

– Не грустите, Софи. Вигго отличный парень, я ведь его знаю дольше вашего. Все у вас наладится, не сомневайтесь.

Я с обидой подумала, что лучше бы мне выпало стать невестой Эдварда. Мы не так уж много общались, но с ним хотя бы весело и просто. А ведь мы можем больше никогда не увидеться: не факт, что он сюда вернется, что бы ни говорил. Найдет себе новое дело, поинтереснее, и уедет – в отличие от меня, его ничто не держит.

А я сама... Выдержу ли два страшных месяца?

– Пообещайте, что мы еще встретимся, – проговорила я с тоской.

– Непременно встретимся! Я вернусь весной, чтобы вас заменить. А вы поедете развлекаться в город. Идемте в дом, дождь начинается.

***

Когда пароходик скрылся в туманной дымке, острое, почти физически ощутимое чувство одиночества навалилось лавиной, сметая другие эмоции. Будто выброшенная на берег рыба, я стояла, глотая тяжелый от влажности, холодный воздух, и ветер хлестал по щекам, но я все не приходила в себя.

Казалось, во вселенной исчезли все звуки, кроме шума волн и свиста этого яростного ветра, и так будет всегда, целую вечность. Мы заперты в пространстве и времени, пойманы в петлю, и шторм никогда не закончится, и не выглянет солнце...

– Вы совсем промокли, пойдемте в дом, – сказал Вигго. – Я приготовлю чай.

– Я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче. Настроение ни к черту.

– Нельзя. Мы на службе, причем рискованной, горячительные напитки настрого запрещены. Только в случае самой крайней необходимости, и то как лекарство.

«А я больна, – с тоской подумала я, заходя в распахнутую им дверь. – У меня депрессия. Вот бы напиться до потери сознания и прийти в себя, когда все закончится!»

Вигго отправил меня переодеваться, а сам принялся возиться с керосинкой. Можно было не торопиться – на этом вонючем, коптящем приборе чайник воды закипал едва ли не полчаса. А ведь Марта очень им гордилась, говорила, новейшая модель – можно готовить одновременно аж два блюда! Тогда это показалось смешным. Сейчас мысль о том, что готовить на допотопной штуковине мне предстоит каждый день, вызывала содрогание.

Я сняла и развесила отсыревшую одежду, выбрала в шкафу глухое черное платье, но передумала: как бы Вигго не решил, что таким образом я демонстративно выражаю скорбь. Надела светло-серое, самое унылое в моем гардеробе. Прекрасно подошло к настроению. Высушила волосы полотенцем (мой любимый новенький профессиональный фен, как же я по тебе скучаю!), долго и тщательно расчесывала их, уложила как смогла. Хотела было нанести на лицо крем, но передумала – слишком жирный и тяжелый, намажусь на ночь.

На этом приготовления закончились: теперь либо идти в гостиную, либо сидеть тут без дела в одиночестве и смотреть на тоскливый пейзаж – снаружи заморосил мелкий дождь, полностью скрывая горизонт. Я выбрала гостиную.