– Да ладно, у нас, помнишь, Серафима работала? Так она дочь свою Венерой назвала. Бедная девочка, – качает головой помощница.

Мы с Катей работаем вместе уже год. И незаметно стали подругами, ближе я ни с кем не общаюсь, просто нет времени. Она меня поддержала во время расставания с Колей.

– Выживет. Меня больше волнует пласт доставок по завышенным ценам, такое не могло укрыться от хорошего начальника, – бормочу подруге.

Та кивает.

А Андрей создаёт впечатление хорошего начальника и хорошего охранника.

И мужика хорошего.

На этом я вздыхаю и предлагаю выпить кофе.

До конца второго рабочего дня в «Александрии» остаётся примерно час, а я уже выдохлась.

Главным образом из-за персоны директора.

А Катька полна энтузиазма, она накручивает на палец прядь осветлённых волос и мечтательно закатывает глаза:

– А мне тут нравится, это, кстати, самый презентабельный ресторан в городе, у него даже звёзды Мишлена есть.

– Наслаждайся, я обещала за две недели дело закрыть, – наблюдая, как кофе-аппарат цедит живительный напиток, киваю подруге.

– Ого! Там же бумажулек на полгода! – Катя морщится. И вдруг улыбается, будто её неожиданно осенило. – То-то Филиппыч сам не свой! Вчера орал на всех. Мне вкатил выговор! И Пашку грозил уволить. Ты довела?

– Чего я? Лариска – она ж его любовница.

– Да он с ней уже не встречается. Он явно на тебя язык подвесил!

– Как подвесил, так и свесил!

– Но брюлики он Лариске дарит. Ты поосторожнее с ней, – Катя подмигивает.

– Мне Филиппыч не интересен, я никогда не завожу интрижки на рабочем месте. – Добавляю в стакан два кусочка сахара и закрываю кофе крышкой.

– Значит, нам с вами лучше встретиться после работы, – раздаётся голос рядом.

Я подпрыгиваю от неожиданности, разливаю весь долбанный кофе на себя и ненавистью смотрю на придурка, посмевшего подкрасться ко мне.

Андрей Штормовский меняется в лице, хватает салфетку и тыкает ей мне в грудь, хотя пятно намного ниже. Но ниже тыкать ещё неприличнее. Катя хлопает глазищами чуть позади директора «Александрии».

– Руки убрал, – приказываю с нажимом.

Обычно мой приказной тон действует на окружающих с первого раза. Но Шторовскому плевать на мои слова, он вытирает пятно салфеткой и лапает мою грудь с самым наглым видом и словами:

– Обожжётесь, Светлана. Я обязан помочь. – И тон такой же приказной. – И если мы уже перешли на «ты», предлагаю подвезти ТЕБЯ до дома.

– Откажусь, спасибо, Андрей, – пытаюсь обойти этого настырного мужчину. Но он словно шкаф, приколоченный к полу. Стоит намертво. И во мне нарастает паника. – Да отойдите же!

Штормовский усмехается, его серые глаза темнеют:

– Знал бы, что такая пугливая, письмо отправил, перед тем как подходить.

Он слишком близко и слишком много себе позволяет. Но меня возбуждают эти прикосновения, невольно вспоминаю, как эти руки умеют ласкать, каким распутным он может быть и какой чувственной я становлюсь рядом с ним. Желание прижаться к Андрею становиться почти непреодолимым. И, кажется, он знает об этом.

– Лучше с колокольчиком ходите, – бросаю и, просачиваясь к мусорке, выкидываю стаканчик с невыпитым кофе. Предупреждаю:– Вынуждена уйти раньше, до завтра, Андрей Александрович.

Ухожу в кабинет за сумкой. Чувствую, как взгляд мужчины прожигает мне спину, спускается к пояснице и замирает на бёдрах. Надо заканчивать с этим рестораном быстрее.

Оставляю Катю и только в машине понимаю, что у меня звонит телефон. Голос Андрея я теперь узнаю с первого звука. Бархатистый, немного хриплый. Таким голосом можно трахнуть на расстоянии.