– Ого! – Рома пытается присвистнуть, но у него нифига не выходит. Сколько его ни учил, так и не научил его свистеть. – Не доработал ты, Андрюша. Не дотянул. Совсем потерял сноровку со своей рыбой сквамой.

Я морщусь: делать замечания по поводу кличек, которые даёт Рома Аглае, просто устал. Да и что говорить, когда сам уже перенял у него эту дурь и Свету-конфету окрестил.

– Что делать-то теперь будешь?

– Разберусь без сопливых. – Рома первый год в в училище ходил с вечно забитым или сопливым носом: перегородка у него кривая была и аденоиды. Отец его так пропихивал в Суворовское, что медкомиссия на мелкие болячки и не глянула. Зато Ромыч огрёб по полной: чуть где его назовут сопливым, кидался с кулаками на обидчика. Пока однажды не получил в сопельник с правой от каратиста. Как итог, перелом носа, исправленная перегородка и никаких аденоидов.

Рома на моё упоминание его старой клички только фыркнул: всё-таки с возрастом поумнел.

– Без сопливых ты уже разобрался так, что тебе наутро три тыщи заплатили. Отжалела, так сказать. Так что теперь послушай опытного друга: самый лучший способ договориться с женщиной, он же самый древнейший процесс: штепсель в розетку, и пошло электричество.

– Я свой штепсель ни с кем обсуждать не намерен! Иди ищи самку на свои бананы!

Рома примиряюще вскидывает руки вверх:

– Понял-понял. Не дурак. Но розетка всё-таки зачётная.

От летящих в него карандашей и ручек его спасает только природная удачливость. А так бы зашиб с удовольствием.

– Ну давай поспорим, кто первый электричество добудет!

– На хрен иди, спорщик, пока штепсель при тебе!

До вечера пересекаюсь со Светланой пару раз, но прояснить ситуацию с пятничным вечером и последующим нашим с ней банкетом не выходит. Света развила такую бурную деятельность, что даже Валентина Алексеевна пришла ругаться. Но мне было некогда, я завернул главбухшу на пороге.

Стою в привычной пробке: понедельник, восемь вечера, все тащатся домой. Я не домой, а в ресторан, где договорился встретиться с Аглаей.

Ещё две недели назад, когда она с подружками улетала отдыхать, я думал, что по прилёту пора бы определяться и колечко с брюликом дарить. А сейчас ехал и мозговал, как бы покрасивее и с наименьшей кровью слиться. Потому что минет – это здорово, но далеко на нём не уедешь.

В ресторане людно. Мне заказан столик. Я специально не стал назначать встречу в своём ресторане, чтоб не было свидетелей среди своих. Работники вообще не должны быть особо в курсе личной жизни начальства, я считаю.

Аглая опаздывает, как всегда. Приходит на полчаса позже. Заходит вся такая красивая, загорелая и отдохнувшая. Мужики все шеи посворачивали ей вслед, а меня что-то уже и не торкает. Аглая подходит ближе, но не кидается с порога на шею, как обычно, не кричит, как рада меня видеть, как соскучилась, не тыкается в меня губёшками, а присаживается за стол и рассеянно отвечает на мои вопросы. Заказывает какую-то зелёную бурду, что не портит фигуру и улучшает цвет лица.

– Андрю-ю-юш, – манерно тянет Аглая.

Меня передёргивает. Просил же не называть так, но она опять забыла. А я опять сейчас озверею.

Аглая, конечно, красотка, а благодаря моим вложениям – вообще бомба. Тёмные волосы, светло-голубые глаза, ноги бесконечно длинные, фигура отточенная в спортзале. Но сейчас я как будто прозрел. И больше нет желания клевать накачанный ботоксомрот, а хочется впиться поцелуем в мягкие, ароматные, натуральные губы, пахнущие корицей. И можно без визгов про растяжки жамкать задницу и мять грудь, пышную и натуральную. И видеть, ощущать, как это нравится, чувствовать ответное желание.