Ну…собственно, не удивляйся, раз так.

Машина резко тормозит, а Арсений резко на меня поворачивается. Я вижу только половину его лица и то слабо из-за не очень-то яркого света, но и этого достаточно, чтобы пожалеть о своих тупорылых решениях.

Притом сразу обо всех.

Он не просто злится, он в ярости. Смотрит на меня, а будто убить готов. Может быть, даже мечтает об этом и мысленно уже прикидывает, куда меня прикопать. Под ту сосну или под эту…

- Ты, видимо, думаешь, что я шучу с тобой, да? - рычит тихо, холодно и жестко, - Или, может быть, считаешь, что твой треп отвлечет меня от той херни, которую ты наворотила?! Так вот. Не заблуждайся, поняла?! Я советую тебе заткнуть свой рот и не раздражать меня звуком своего голоса, дорогая. Потому что я не твой бывший, блядь! Он лаял да не кусал, я же не буду долго базарить, а сделаю. Имей в виду, когда снова захочешь меня спровоцировать. Имей это, сука, в виду.

Мне нечего ответить.

Чувствую, как подбородок начинает мелко дрожать, сигнализируя о наступлении полнейшего звездеца: я понимаю его тонкий намек сразу. Он касается сына, моего маленького Мишутки. И это первое, что бьет. Второе — у него не осталось ко мне никаких теплых чувств, я же вижу. По взгляду, по речи, по грубости и жесткости. Раньше даже в самые опасные, острые моменты он не говорил со мной так. Сейчас…да.

И это дико больно.

У меня-то все еще горит сердце. Им…

Отворачиваюсь к окну и украдкой утираю слезы. Сильно обнимаю себя руками. Господи, по итогу мой сталкер, как оказалось, не смог погрузить меня в пучину боли, даже если бы нападал каждый день. А вот Блок с этим справился всего одной мини-тирадой.

Довел меня, придурок чокнутый…

Хотя…чего я ждала? Всю свою нежность, заботу и ласку он, наверно, оставляет дома со своей гребаной Ирой. Чтоб его, ее, и всех их вместе взятых несколько раз…

3. «Приговор»

Соня

Я малодушно надеюсь, что когда мы приедем, дети еще не будут спать.

Знаю, что это просто отвратительно. И я чувствую себя отвратительно, правда, но ничего не могу с собой поделать. Если будут дети — будет щит; и мне не придется с ним разговаривать.

Я не хочу.

Мне давно уже стыдно за то, какой выбор я сделала. Наверно, надо было рассказать, но ложь...она ведь так похожа на снежный ком... С каждым днем становилась только больше и больше. Я ее старалась удержать хотя бы, распутать? Нереально. И я всегда знала, что, наверно, этот момент рано или поздно наступит. Когда лавина все-таки сойдет.

Вот он. Лови последствия своих неправильных решений. А я к этому не готова, поэтому с надеждой вглядываюсь в дом тети Нины, когда он появляется в зоне видимости — и сразу выдыхаю.

Нет, не с облегчением.

Ни одно окно не горит, кроме кухонного. Ну вот и все. Судьба расставила фигуры, кушай. Наслаждайся. Впитывай.

Твою мать…

Машина останавливается. Я не дожидаюсь никого и выхожу, чтобы хотя бы здесь растянуть время, но не успеваю подойти ближе, чем на пару метров — из дома появляется тетя Нина. За ней Степан Михайлович и моя Маруся. Она с интересом выглядывает из-за его плеча, а когда видит меня — тут уж выдыхает с облегчением.

- Аллилуйя! Ты в порядке!

Ага, «очень». Обнимаю себя руками, хочу уже подняться по ступенькам, как со спины летит жесткое:

- Говорить мы будем на улице.

Как же раздражает!

Резко оборачиваюсь. Стоит. Снова сигарету закуривает, смотрит на меня очень…ну, недобро, очевидно. Илья рядом. Знаете, такое впечатление, что он готов в любой момент остановить своего чеканутого приятеля, будто тот…интересно, он действительно хочет меня убить?