Я постаралась приготовить кофе как можно быстрее и, поставив на поднос всё нужное, отправилась обратно. Карауливший за дверью Жорж услужливо распахнул передо мной дверь. Я лишь молча усмехнулась.

Разговор был в самом разгаре. Поставив поднос на стол, я принялась разливать напиток по чашкам.

– Первым на очереди наследником является мой племянник, – говорил Раймонд.

Я прислушалась, делая вид, что сосредоточена на кофе.

– Барон Роган?

– Он самый.

– Вы знаете, где он сейчас находится?

Шериф сидел поставив локти на стол, подпирая подбородок вытянутыми пальцами рук, и слушал чрезвычайно внимательно.

– Представления не имею. – Судя по интонации эрла, от своего племянника он был не в восторге. – Но уж наверняка не прячется по кустам в Кетлоке.

– Как вы полагаете, он мог решиться покуситься на вашу жизнь именно сейчас?

Раймонд недовольно передёрнул плечами.

– У меня нет никаких особых причин так думать. Я же сказал: нет даже мало-мальски достоверной информации. В тёплые родственные чувства племянничка я не верю. Но не более того. И хватит об этом. Попробуйте лучше кофе.

К этому моменту я успела поставить перед каждым из них по чашке.

– До чего же вкусно! – воскликнул спустя полминуты Дюран.

– И правда, очень недурно, – более сдержанно признал шериф.

– Какая выгодная девушка, – весело заметил помощник. – И раны лечит, и кофе готовит. Нам пригодилась бы такая в нашем ведомстве, не правда ли, господин Нуаре?

Я скромно потупила глазки. Вы ещё не видели, как аккуратно я расчленяю трупы!

– Вот сами себе такую и ищите, – отрезал Раймонд. – А переманивать у меня слуг не советую, лучше даже не пробуйте. А ты лучше иди по своим делам, от греха подальше, – сказал он мне.

Ну что ж, пойду-ка я и правда по своим делам. Вот только, может, вы и запамятовали, господин эрл, но я-то помню, что от уборки вы меня на ближайшие дни освободили. И я не такая дура, чтобы добровольно возвратиться к этому занятию, имея в своём распоряжении столь замечательную отговорку. Тем более что своих дел у меня предостаточно и без грязных полов. Вот одним из них я, пожалуй, сейчас и займусь.

Я прошла дальше по коридору и толкнула дверь в угловую комнату. Нужный портрет оказался единственной висевшей на стене картиной. Из-за задёрнутой шторы в комнате был полумрак, и я решила подойти поближе, разглядывая портрет чуть прищуренными глазами. Вот так так!

С картины на меня смотрело лицо очаровательной, совсем молоденькой девушки. Ну, конечно, сколько лет было эрлу, когда он на ней женился? Двадцать? Двадцать один? В таком случае ей, должно быть, было что-то около девятнадцати. А умерла она всего года через три после свадьбы, скорее даже два с половиной. Но не молодость изображённой на портрете женщины привлекла моё внимание в первую очередь, а несомненное сходство с другим знакомым мне лицом…

Так вот почему она перекрасила волосы! Черноволосая актриса походила на покойную жену эрла гораздо больше, чем рыжая. И всё-таки, каков бы ни был цвет волос, они в любом случае похожи. Или нет? Я постаралась максимально чётко воспроизвести перед глазами лицо певицы. Не так уж и велико сходство, если концентрироваться на отдельных чертах лица. Разная форма носа, разный цвет глаз, разные пропорции… А вот цвет волос и причёска – один к одному. Форма бровей тоже совпадает. Форма губ, длина ресниц – всё это при желании корректируется и подгоняется под нужные параметры при помощи макияжа.

Итак, что мы имеем? Абелия просто сделала себя похожей на давно умершую жену Раймонда. И вероятнее всего, именно благодаря этому смогла приблизиться к эрлу. Значит, она должна была заранее знать о его покойной жене. Знать, как та выглядела, знать, что эрл до сих пор не может её забыть. Перекрасила волосы, создала себе правильную внешность, тщательно подобрала песни с текстами, которые должны были находить отзвук в душе эрла. И он поддался, принял эту игру, и только – осознанно или нет – периодически протестует против неё, изменяя певице с первой попавшейся горничной прямо посреди гостиной, а также в одиночестве выезжая в те места, где когда-то гулял с той, которую когда-то повёл к алтарю. Повёл несмотря на то, что тем самым навлёк на себя гнев герцога Левансийского. Словно доказывая кому-то, а может, самому себе, что Абелия, как бы похожа на неё ни была, всё-таки не заняла её место.