– А оглядываясь в прошлое теперь, вам это не кажется вероятным?

– Не слишком.

– Когда вы отправляли материалы в Цирк, там никто не высказывал мнения, что даже для человека, занимавшего такой высокий пост, как Римек, информация была исключительно полной и разносторонней?

– Нет.

– Они ни разу не поинтересовались, где Римек взял портативный фотоаппарат, кто обучил его технике пересъемки документов?

Лимас недолго колебался с ответом:

– Нет… Уверен, таких вопросов нам не задавали.

– Любопытно, – сухо заметил Петерс. – Но простите, что перебил. Продолжайте. Я вовсе не хочу, чтобы в своем рассказе вы забегали вперед.

Ровно через неделю, продолжил Лимас, он снова отправился к каналу, но теперь не на шутку разнервничался. Свернув на проселок, он увидел лежавшие в траве три велосипеда, а в двухстах ярдах ниже вдоль канала рыбачили трое мужчин. Он вышел из машины и, как обычно, направился через поле к опушке соснового бора. Но не успел сделать и двадцати шагов, как услышал за спиной окрик. Оглянувшись, он увидел, что один из мужчин подает ему знаки, подзывая к себе. Двое других тоже повернулись и смотрели на него. На Лимасе был старый плащ, руки он держал в карманах, и вынимать их было уже поздно. Он понимал, что мужчины по краям прикрывали того, кто располагался в центре, и, попытайся он вынуть руки из карманов, они вполне могли застрелить его, заподозрив, что в кармане он держит пистолет. Лимас вернулся и остановился в десяти ярдах от мужчины в центре.

– Вас что-то интересует? – спросил он.

– Ваша фамилия Лимас? – Мужчина был невысокого роста, немного полноватый и вел себя очень уверенно. Говорил он по-английски.

– Да.

– Назовите номер своего британского паспорта.

– Пэ-эр-тэ черточка эл пять-восемь-два ноля-три черточка один.

– Где вы провели ночь, когда пришло известие о капитуляции Японии?

– В голландском городе Лейден в магазине отца. Отпраздновал победу с несколькими местными друзьями.

– Пойдемте прогуляемся, мистер Лимас. Плащ вам не понадобится. Снимите его и положите на землю там, где стоите. Мои друзья присмотрят за ним.

Лимас какое-то время раздумывал, но потом лишь пожал плечами и снял плащ. Затем они вдвоем быстрым шагом отправились в глубь леса.

– Вам не хуже, чем мне, известно, кто это был, – устало сказал Лимас. – Третий человек в министерстве внутренних дел, секретарь президиума СЕПГ, глава Координационного комитета защиты населения. По всей вероятности, так он узнал о де Йонге и обо мне: видел досье на нас, заведенные в Абтайлунге. В его распоряжении имелись три обширных источника информации: материалы президиума, прямой доступ к сведениям по внутренней политике и экономике, а также доступ к документам восточногерманских спецслужб.

– Но лишь весьма ограниченный доступ. Они бы никогда не подпустили чужака к наиболее секретным досье, – настаивал на своем Петерс.

Лимас пожал плечами.

– И тем не менее его подпустили.

– Как он поступал с полученными от вас деньгами?

– После встречи в тот день я больше не давал ему денег. Цирк тут же взял эти вопросы под свой контроль. Вознаграждение стали переводить в один из банков в Западной Германии. Он даже вернул мне все, что я выплатил раньше. Лондон компенсировал ему соответствующую сумму.

– Насколько полной была информация, которую вы отправляли в Лондон?

– С того момента исчерпывающей. У меня не оставалось другого выхода. К тому времени Цирк поставил в известность департаменты министерства. И после этого, – добавил Лимас с ядовитой интонацией, – провал стал лишь вопросом времени. Под напором других департаментов Цирк становился все более требовательным. Они стремились выжать как можно больше информации, готовы были платить ему щедрее. В итоге мы вынуждены были предложить Карлу завербовать других людей, чтобы создать агентурную сеть. Мы совершили неимоверную глупость. На Карла легла непосильная нагрузка, подвергавшая его опасности, подрывавшая его доверие к нам. Это стало началом конца.